Отдел гравюр и рисунков размещался на четвертом этаже, и после недолгих поисков чопорная сотрудница явила нам «Утреннюю зарю» во всей ее красе: грациозный трехмачтовый корабль с вытянутыми низкими очертаниями и полным парусным вооружением. В длинной ютовой надстройке размещались пассажирские каюты, а наверху – спасательные шлюпки. Имея по тринадцать амбразур с каждого борта для длинноствольных пушек, стрелявших восемнадцатифунтовыми ядрами, фрегат мог защитить себя во враждебных водах восточнее мыса Доброй Надежды на пути в Китай и Индию.
– Не мешало бы выпить, – сказал я, собирая со стола изображения «Утренней зари». – Хочу заказать с них копии.
– Зачем? – пожала плечами Шерри.
Из-за лотков со старинными гравюрами появилась знакомая нам сотрудница и, недовольно втянув щеки, попыталась меня отговорить.
– Придется заплатить семьдесят пять пенсов.
– Вполне разумная цена, – согласился я.
– Готовы будут не раньше следующей недели.
– Дорогая, поверьте, копии нужны мне завтра, во второй половине дня. – Я одарил ее обольстительной улыбкой.
Она встрепенулась и поправила прическу.
– Так и быть, посмотрю, что можно сделать.
– Даже не представляете, как я вам признателен.
Архивариус смутилась, но я не сомневался, что ей было приятно.
Память о запутанных лондонских улицах постепенно возвращалась, и я без труда отыскал хорошо знакомый когда-то винный погребок. Журналисты с Флит-стрит еще не нахлынули после рабочего дня, мы заняли свободный столик в конце зала и заказали два вермута.
– Понимаете, Гарри… – Мы подняли стаканы, поздравляя друг друга с удачей. – Джимми всю жизнь охотился за сокровищами. Что ни неделя – то новый проект: корабль «Непобедимой армады» с трюмами золота, ушедший под воду ацтекский город, потерпевший крушение пиратский барк… Я привыкла и никогда не принимала его выдумки всерьез. Но сейчас… – Шерри пригубила вино.
– Подведем итоги, – предложил я. – Гудчайлд был крайне озабочен тем, чтобы его представитель получил и обеспечил сохранность пяти ящиков груза. Известно также, что полковник намеревался отправить их на борту «Утренней зари», о чем заблаговременно уведомил своего агента, вероятно, через личного друга – капитана военно-морского фрегата «Пантера».
– Не спорю.
– Мы выяснили, что пять ящиков внесены в судовую декларацию, а корабль потерпел крушение, когда они предположительно находились на борту. Наконец, мы точно знаем место, где затонула «Утренняя заря», что подтверждает добытый со дна корабельный колокол.
– Пока все верно.
– Единственный вопрос – содержимое ящиков.
– Грязные носки.
– Четыре тонны грязных носков? – удивился я.
Шерри состроила гримасу – о весе груза она не подумала.
– Внимания не обратили, – усмехнулся я. – Естественно, так быстро читать – половину пропустишь. Четыре тонны, милая девушка, означает, что в ящиках много чего – что бы там ни находилось.
– Действительно, цифры мало что для меня значат. Наверное, вы правы.
– Столько же весит новый «роллс-ройс» – чтобы вы имели представление.
Глаза ее расширились и потемнели.
– Ничего себе.
– Очевидно, Джимми знал, что лежит в ящиках, и располагал доказательствами. Во всяком случае, весьма хитрые, расчетливые люди ему поверили и серьезно взялись за дело.
– Настолько серьезно, что… – Она запнулась.
На мгновение ее глаза затуманила горечь утраты. Смутившись, я отвернулся, с озабоченным видом достал из внутреннего кармана письмо и разложил его на столе. К Шерри вернулось самообладание.
Пометка, сделанная карандашом на полях, не давала мне покоя.
– Б. Муз. Е.6914(8), – прочел я вслух. – Какие-нибудь соображения есть?
– Бакалавр музыки.
– Недурно. – Я зааплодировал.
– Придумайте лучше, – рассердилась она.
Я неторопливо сложил письмо, сунул в карман, заказал еще два вермута и расплатился с официантом.
– Что ж, первый след взят неплохо. Остается еще одна зацепка.
Шерри наклонилась вперед и выжидающе молчала.
– Помните, я рассказывал о блондинке, выдающей себя за вас? В ночь перед отлетом леди отправила телеграмму в Лондон. – Я достал из бумажника копию бланка и вручил Шерри. – Мошенница сообщила своему патрону, что все в порядке. Этот Мэнсон наверняка и есть главный, стоит за всем, что произошло. Им я и займусь, а вас передам на попечение дядюшке-отставнику. Свяжемся завтра.
Ее губы упрямо сжались, а в глазах появился голубоватый блеск вороненой стали.
– Гарри Флетчер, если задумали от меня отделаться, когда все закрутилось, вы наверняка не в своем уме.
Такси высадило нас на Баркли-сквер, откуда мы дошли до Керзон-стрит.
– Быстро возьмите меня под руку, – пробормотал я, оглядываясь через плечо с видом заговорщика.
Шерри мгновенно послушалась и только через пятьдесят ярдов спросила шепотом:
– В чем дело?
– Ни в чем, – проговорил я обычным голосом. – Просто мне так нравится.
Она сделала вид, что хочет забрать руку, но я не отпустил, и она сдалась. Прогулочным шагом мы направились в сторону Шепард-маркет, то и дело останавливаясь поглазеть на витрины, как парочка туристов.
Здание под номером девяносто семь на Керзон-стрит оказалось одним из астрономически дорогих многоквартирных жилых домов – шесть этажей, облицованных кирпичом, вычурная входная дверь из бронзы и стекла, мраморный вестибюль и швейцар в ливрее.
– Можно зайти и спросить, живет ли мистер Мэнсон в пятой квартире, – предложила Шерри.
– А если скажут «да», передать привет от Гарри Флетчера?
– Довольно паясничать! – Она снова попыталась выдернуть руку.
– Наискосок от дома есть ресторан. Сядем у окна, выпьем кофе и понаблюдаем.
В начале четвертого мы расположились за столиком, откуда отлично просматривалась противоположная сторона улицы, и недурно провели следующий час. С чувством юмора у Шерри был полный порядок, и, чтобы ее развлечь, особых усилий не требовалось. Мне нравился ее смех.
Где-то на середине долгой и запутанной истории меня перебил «роллс-ройс сильвер-рейт», подъехавший к дому № 97. Шофер в красивой серо-голубой униформе зашел в вестибюль и заговорил со швейцаром. Десять минут спустя на другой стороне улицы закипела оживленная деятельность. Лифт то поднимался, то опускался, доставляя в вестибюль одинакового цвета чемоданы из крокодиловой кожи. Швейцар с шофером перетаскивали багаж в «роллс-ройс». Казалось, чемоданам не будет конца.
– Люди в отпуск уезжают… Похоже, надолго, – с завистью вздохнула Шерри.
– А как вам тропический остров с голубой водой, белым песком, бунгало под тростниковой крышей среди пальм…
– Прекратите! Осенью в Лондоне даже думать о таком невыносимо.
Я хотел пересесть, чтобы лучше видеть происходящее, но тут и швейцар, и шофер вытянулись по стойке «смирно» – из стеклянных дверей лифта вышли мужчина и женщина.
На женщине было длинное норковое манто, светлые волосы уложены в высокую замысловатую прическу в античном стиле. Узнав «Шерри Норт», которая отправила Джудит и «Морскую плясунью» в дыму и пламени на дно Гранд-Харбор, я задохнулся от ненависти – словно под ложечку ударили.
