«День крысы настал.
Я, старый журавль,
Укрылся под сенью
Сосны. Пусть век её
Длится и длится!»
В ответ было написано:
«Хочу быть сосной я
И быть журавлихой,
Но больше всего
Вечно тебе одному
Принадлежать я хочу».
Тем временем пожаловал наследник престола, который в новом году ещё не наносил визита отрёкшемуся императору и императрице-матери и решил сделать это сегодня, узнав, что там будет Масаёри с семьёй. Император Сага был очень удивлён этим неожиданным визитом и посадил наследника возле себя.
Начался концерт, господа вышли танцевать. Мияако, сын Масаёри, исполнил «Танец с приседанием». Придворные, чтобы подбодрить его, поднялись на сцену. Когда мальчик, выйдя на подмостки, приветствовал собравшихся, все, начиная с императорской четы, были изумлены совершенством его манер и заговорили между собой: «В нынешние времена многие блещут разнообразными талантами, иные — редкой красотой, но и среди них выбранные сегодня для танцев обладают таким талантом, какого нельзя было увидеть ни в Фукиагэ, где показывали небывалое в этом мире мастерство, ни в Саду божественного источника во время поездки туда государя!» Сановники, принцы и сам Накаёри, учивший мальчика — все проливали слёзы восхищения. Затем Иэако исполнил «Танец Лин-вана». Казалось, это ожил сам князь. После исполнения танцев, удивлённый и восхищённый, отрёкшийся император подозвал обоих мальчиков к себе и, поднеся им чаши, произнёс:
— Где-то среди облаков
Звуки музыки раздаются,
И журавлята пускаются в пляс.
Сегодня кажется мне, что долго ещё
Будет жизнь моя длиться.
Мальчики приняли чаши, и Мияако ответил:
— Высоко к облакам
Возносятся музыки звуки.
И в пляс
Вместе пустились
Несмышлёныши-журавлята.
Императрица-мать попросила жену Масаёри и её дочерей поиграть на кото.
— А почему не видно Атэмия? — спросила она и велела загородить передвижной занавеской место, которое было для всех открыто, сказав: — Так её никто не увидит.
Старшие сёстры подвели к ней Атэмия.
— Не зря тебя так берегут, — сказала императрица. — Вырастив такую красавицу, твой отец причиняет много страданий молодым людям, это правда.
Настроив две цитры, она обратилась к внучке:
— В этом дворце лучше этих инструментов нет. Сыграй-ка что-нибудь!
— Я совсем не умею играть, — стала отнекиваться Атэмия.
— Молва утверждает другое. Поиграй же немножко, — снова попросила императрица. И Атэмия заиграла громко и очень красиво.
«Кто это сейчас играет на цитре? Такого мастерства нам слышать ещё не приходилось!» — изумились отрёкшийся император и наследник престола. «Кто же это может быть? — думал Накатада. — Очень похоже на то, как играю я сам. Никогда не думал, что могу услышать что-либо подобное».
Всеобщему восхищению не было пределов.
— Такая музыкантша не постыдилась бы играть даже перед Накатада! — воскликнул наследник престола.
Масаёри, слушая музыку, проливал слёзы, и все подумали глядя на него: «Это, должно быть, играет Атэмия».
— Редкостное мастерство! — произнесла императрица-мать, —
Разве могу я сравнить
С чем-либо
День этот крысы?
Насладилась я нынче звучаньем
Цитры сосновой[605].
Атэмия в ответ произнесла:
— Дивную музыку ветер
Меж веток сосны выпевает.
Сидя под сенью деревьев,
Струн цитры
Стыжусь я сегодня коснуться.
Императрица-мать велела положить в шесть серебряных шкатулок для гребёнок, в золотые шкатулки, в сосуды множество редких вещей и приготовить для Атэмия на первое время её службы во дворце великолепные парики, украшенные драгоценными камнями, золотые шпильки, гребни, головные булавки, шёлковые ленты, какие редко увидишь в нашем мире.
Наследник престола подошёл к императрице-матери и долго разговаривал с нею.
— Я совершенно забыла о времени и жила, не помня, сколько лет унеслось. Сегодня семья генерала прибыла, чтобы поздравить меня, и я осознала, что мне уже мало осталось жить. Мне стало необыкновенно грустно; именно в этот мо-рент вы изволили прибыть — и снова кажется, что жизнь беспредельна, — сказала императрица.
— Когда я узнал, что сегодня семья Масаёри будет у вас с Новогодним визитом, я решил приехать
