Даже в своём доме Молодой господин шага не делал без сопровождения многочисленных слуг, а сейчас он был один и не знал, по какой дороге идти. К тому же он только что оставил свою любимую. Некоторое время он брёл, ни на что не обращая внимания, а когда наконец огляделся, то увидел, что стоит на каком-то перекрёстке.
Итак, Молодой господин всю ночь отсутствовал, и в его доме первый министр нещадно бранил слуг и Тадамаса, старшего своего сына, помощника военачальника Императорского эскорта.
— Не быть тебе моим сыном, если ты сейчас же не разыщешь его. Как мог ты поступить столь легкомысленно? — выговаривал он ему. — Больше не служить вам здесь! В тюрьму вас заточу! — кричал он на передовых и сопровождающих из свиты Молодого господина и приказал всех их связать. Он был в ужасной тревоге и в страшном гневе.
— Мы пойдём на поиски Молодого господина, — взмолились слуги, — и если не найдём, рубите нам головы.
Они разделились на группы по десять-двадцать человек, вышли из усадьбы и искали всю ночь по всем дорогам. Тадамаса и его дядя, второй военачальник Личной императорской охраны, каждый взяв с собой около тридцати человек, вознеся молитвы, отправились искать на дорогах, ведущих к храму Камо. На перекрёстке Третьего проспекта и проспекта Кёгоку Тадамаса увидел своего брата.
— Как ты мог доставить нам столько хлопот? — бросился он к Молодому господину. — Со вчерашнего вечера, лишь только обнаружилось, что тебя нет, батюшка и матушка на могут ничего есть, пребывают в страшной тревоге, а слуг из твоей свиты нещадно бранили и лишили места. И меня упрекали, что я пустой человек! Вчера выпито было много вина, и все слуги были пьяные. Как ты отстал от нас, никто не заметил. И только когда возвратился батюшка, выяснилось, что тебя нет. Всю ночь напролёт родители тревожились о тебе, совсем покой потеряли. Если они волнуются о тебе даже тогда, когда ты дома, подумай сам, что с ними творится сейчас? Где ты был?
— Меня все бросили, — ответил Молодой господин, — и я оказался в одиночестве, как отставший от стаи гусь.
— А не было ли поблизости какой-нибудь гусыни, за которой ты помчался вслед? — рассмеялся старший брат. — Ты что, так и стоял здесь со вчерашнего вечера, как статуя бога-покровителя путников? Ладно, как бы там ни было, поспешим домой, ведь отец и мать ужасно тревожатся.
Они вместе отправились домой. Всю дорогу Молодой господин терзался воспоминаниями о любимой.
Войдя в дом, Тадамаса объявил:
— Наконец-то мы отыскали Молодого господина.
Радости министра не было границ. Радовались и все слуги, которых до этого жестоко ругали и грозились выгнать.
— Почему ты задержался? — укорял сына первый министр. — Когда это ты научился тайком отлучаться из дому? Ты поступил опрометчиво, заставил меня беспокоиться.
— Берег реки кишит грабителями и убийцами, — говорила супруга министра, — ты был там один — что, если бы тебя убили? Ты ведь слаб, не смог бы защититься. Если и дальше так пойдёт, тебя не примут на службу во дворец. Разгуливая один, ты ещё, чего доброго, захочешь убежать от нас. Не смей больше удаляться от меня!
Отныне, когда первый министр уходил в императорский дворец, она всё время держала сына возле себя, не сводя с него глаз.
Молодой же господин, изнывая от любви, думал только об одном: «Ах, если бы переслать ей хоть коротенькое письмецо! Ах, если бы можно было пойти туда хоть на миг!» Но надзор за ним был очень строг, и ему оставалось только тосковать днём и ночью. Никто, кроме него, не знал, где живёт дочь Тосикагэ. Юноша хотел было послать туда кого-нибудь с письмом, но никому он не смог бы объяснить дорогу: он и сам её точно не помнил. Отец и брат подозревали неладное и пытались расспросить его. Однако Молодой господин никому не хотел открыть своей тайны и даже слугу не мог послать на розыски госпожи. Он всё время вспоминал клятвы, которыми они обменялись, и думал о её жалком положении. Смотрел ли юноша на травы и деревья или поднимал глаза к небу, он думал только о ней. Мысли его всегда летели к любимой, но рядом с ним не было никого, кому можно было бы их поведать, и Молодой господин таил их в сердце.
После мимолётного, как сновидение, свидания дочь Тосикагэ была уже не той, что прежде[132], но она ничего не понимала. Страдая в своём жилище, она тосковала по родителям и вспоминала пустые обещания своего милого. Проливая слёзы, смотрела она, как желтеют и краснеют трава и листья на деревьях, как опадает листва. Увидев однажды сверкнувшую в небе молнию, госпожа произнесла:
— Всё могу увидеть я.
Редкой гостьей в облаках
Даже молния сверкнула.
Не осталось ничего,
С чем мне милого сравнить.
Ей никто не ответил.
Однажды вечером Молодой господин, маясь в тоске, слушая завывания ветра и стрекотание цикад, подумал: «Как грустно шумит ветер! Как сильно дует он, наверное, на берегу реки, где я был когда-то!»:
— Ветер дует с гор,
Звон цикад
Громко слышится в саду.
Мыслями лечу
Я в заброшенный твой дом, —
произнёс он.
Наступил десятый месяц. Выглядывая во двор и поднимая глаза к моросящим небесам, он сравнивал их со своими рукавами, мокрыми от слёз. Высоко над ним летели журавли, перекликаясь бесконечно печально. Слушая их крики, Молодой господин тосковал ещё более.
— Горько слёзы лью,
Слыша крики журавлей.
Если бы я мог лететь
Вслед за ними в те края,
Где тебя увидел я! —
пробормотал он. — Как это печально! Как я хочу увидеть тебя ещё раз в каком-нибудь из миров! — Но
