«И даже пеньё соловья,
Что ветер из долины
Впервые этою весной
Доносит до монастыря,
Меня теперь не радует.
Подобные мысли не пришли бы мне в голову, если бы я не любил Вас так сильно».
Долго Атэмия, прочитав это[347], не могла прийти в себя от страха и на письмо не ответила.
Глава V
СЛИВА, ПОКРЫТАЯ ШАПКОЙ ЦВЕТОВ
Уже давно император Сага отрёкся от престола[348], и страной стал править наследник, ныне император Судзаку. Царило спокойствие, и государство процветало. Левый генерал Масаёри принадлежал к роду Минамото, но мать его происходила из Фудзивара. О многом он хотел просить богов и решил отправиться для этого в храм Касуга[349] и исполнить там священные песни и пляски. Он был весь поглощён приготовлениями. В доме генерала шили новую одежду молоденьким прислужницам, делающим причёску унаи, и слугам низших рангов, которых брали в храм. Одежда сопровождающих, не имевших права носить определённых цветов[350], одежда музыкантов низших рангов[351] и танцовщиков шилась такой же, как на внеурочном празднике в храме Камо. Генерал входил во все детали и сам выбирал для шествия людей приятной наружности.
В свиту было выбрано сорок мальчиков красивой внешности, сорок взрослых, восемьдесят танцовщиков. Масаёри велел вести в Касуга десять скаковых лошадей[352] . В танцах должны были принимать участие известные исполнители, начиная с сыновей самого генерала, уже имеющих доступ в императорский дворец, а кроме того самые младшие его дети. И даже в сопровождающие были приглашены подростки, прислуживавшие в императорском дворце.
Взрослых прислужниц было сорок, юных служанок, делающих причёску унаи, — двадцать, прислужниц низших рангов — двадцать. Взрослые были одеты в зелёные китайские платья, девочки — в красные одежды и узорчатые штаны, прислужницы низших рангов — в зелёные китайские платья и белые платья на зелёной подкладке. Взрослым прислужникам низших рангов было не более двадцати лет, юным служанкам — не более пятнадцати. Все девочки и слуги низших рангов были одного роста и похожи друг на друга.
Двадцатого дня второго месяца семья Масаёри отправилась в храм. Экипажей, украшенных цветными нитками, было десять, покрытых листьями пальмы арека — тоже десять. В экипажи, украшенные нитками, сели вторая супруга генерала и девять её дочерей, которые были уже замужем. Только старшая дочь, госпожа Дзидзюдэн, была беременна и осталась дома. Все дамы были одеты в красные китайские платья со шлейфами из полупрозрачной ткани, окрашенной травами. Нижние же платья были светло-зелёного цвета.
В десять экипажей, покрытых листьями пальмы, село по четыре человека. Подростки, которые обычно делали причёску унаи, на этот раз сделали причёску бидзура[353]. Они ехали верхом. Слуги низшего разряда шли пешком. Среди них было шесть чистивших нужники слуг, одетых в зелёные платья. Перед экипажами ехали верхом восемнадцать чиновников четвёртого ранга, тридцать — пятого ранга и пятьдесят — шестого. Цвета их нижних платьев были подобраны таким образом, что их длинные полы гармонировали с мастью лошадей. Множество народу участвовало в паломничестве, от принцев и сановников до живущих в горах дровосеков. Из дома Масаёри процессия двинулась по Дворцовому проспекту, Омия[354].
Наконец добрались до храма. Там было разбито множество шатров. Господа вышли из экипажей. Мужчины выстроились в ряд. Исполнение танцев началось в час дракона и продолжалось до часа обезьяны[355].
Танцовщики получили в награду по полному женскому наряду, музыканты низших рангов — по белой накидке с прорезами из узорчатого шёлка на розовой подкладке и по штанам на подкладке. Всем, находившимся в свите знатных господ, было вручено по полному женскому наряду из узорчатого шёлка, а чиновникам ниже пятого ранга — штаны из белого лощёного шёлка. Каждому из участников был вручён подарок, и когда все накинули на плечи полученные платья, казалось, что ветер осыпал их лепестками цветов.
— Удивительно! Много видел я храмов и мест, знаменитых своей красотой, но в этом храме очарование особое, — обратился Масаёри к окружающим. — Даже трава и деревья, которые везде одинаковы, здесь выглядят очень изысканно и исполнены особой прелести.
— Вы правы, — согласился принц Хёбукё. — Я посещал этот храм десять раз, но такого не видел. В нынешнем году весна наступила неожиданно рано, цветы, которые обыкновенно цветут позже, уже распустились, и оттого, что в одно и то же время лопаются почки и распускаются цветы, весна кажется совершенно необычной.
Масаёри улыбнулся и сказал:
— Узнав, что в этом году я вознамерился посетить храм, травы и деревья приготовились встретить меня.
Принц Хёбукё отломил красивую ветку цветущей сливы и, взяв фигурку мальчика, вырезанную из аквилярии, брызнул на неё каплями росы с цветов. Он сочинил стихотворение и послал Атэмия:
«Цветами, как шапкой,
Вся слива покрыта.
Путник печальный приблизился, дабы
Их благовонье вдохнуть,
И вымок до нитки.[356]
Мне надо было жениться на тебе, когда ты была ещё девочкой».
Атэмия, в свою очередь, попросила отломить ветку сливы, прикрепить к ней изображение бабочки миномуси[357] и поставила под нею куклу в шляпе. Она написала в ответ такое стихотворение:
«То села бабочка,
С горы Микаса прилетев,
На ветку, полную цветов,
И капли крупные росы
На путника упали».[358]
Масаёри обратился к младшему военачальнику Личной императорской охраны Накаёри:
— Сегодня очень радостный день, и всё находит отклик в сердце. Было бы жаль, если бы такой день
