– Не буду! – радостно пообещал я. – Я твой навеки!
– И сходишь к врачу! – потребовала Юлька. Да, к врачам только и идти… – Все-таки выглядишь… как в воду опущенный… И холодный очень.
«Как это верно, Ватсон, – подумал я. – Насчет воды. Все-таки у женщин есть интуиция».
– У тебя губы такие сухие, – сообщила Юлька.
– Тебе это мешает?
– Нет.
Мы снова поцеловались.
В последнее время интерес к сексу пропал начисто. В принципе это и верно: откуда взяться инстинкту размножения у мертвеца? Сексуальная привлекательность уже не играла для меня никакой роли и с ведущих позиций переместилась на последние. Зато я научился обращать внимание не на длину и красоту ног, а на то, как человек говорит и о чем думает, что сделал и что собирается сделать. Это гораздо важней и интересней. Я на многое начал смотреть по-другому.
К счастью, в Юльке я не разочаровался. Да, временами капризна, взбалмошна, обидчива, можно еще многое вспомнить, но все это – мелочи, потому что она не бросит, даже если стану калекой. Я не надеюсь – я уверен, и эта вера помогает мне жить, если мыканья между землей и водой можно назвать жизнью.
– Я в ванную! – вдруг объявила Юлька.
– И я с тобой! – подхватил я. Мы засмеялись. Хохоча и толкаясь, мы промчались по коридору и дернули дверь ванной. Она распахнулась, являя глазам стоящую под душем Анфису.
Я застыл, как памятник Пушкину.
– Андрюша, что же ты так долго? – игриво лаская себя под струями, проговорила русалка. – Я уж заждалась…
Я посмотрел на Юльку. Она – на меня.
– Юля… – еле выдавил я.
Юлька отошла и молча надела туфли.
– Юля, я не знаю… – Я был жалок, как раздавленный червяк. Анфиса действительно раздавила меня, раздавила расчетливо и безжалостно, ударив в самое сердце…
Дверь хлопнула. Я открыл ее и бросился следом. Юлькина фигурка мелькала меж лестничных проемов, и каблучки быстро стучали по ступенькам. Я мог побежать за ней, но… что я скажу? Рассказать все я просто не был готов, а по-другому не оправдаться.
Убью! Я бросился назад, рванул дверь ванной, но увидел лишь тонкий ручеек воды, утекавший в слив.
Я снова побежал за Юлькой. Едва не переломав ноги, слетел по лестнице и, выскочив из парадной, столкнулся с милиционером. Юльки во дворе не было.
– Бойцов Андрей Михайлович. – Мент слегка раздвинул руки, не позволяя пробежать мимо. Он не спрашивал, а утверждал, и было видно, что просто так не уйдет.
– Ну, я.
– Здравствуйте. Я ваш новый участковый. Хотелось бы с вами поговорить.
Своего участкового я никогда не видел. Этот парень был высоким и упитанным, килограммов под сто. Стриженый, в форме, как положено.
– А что вам нужно? Мне некогда!
Он распахнул передо мной красную книжечку, а когда убрал, в его руке что-то ослепительно вспыхнуло. Глаза обожгло. Я вскрикнул и схватился за лицо. Вспышка лишила зрения и опалила кожу на щеках. В следующий момент послышался топот ног, и сильные руки затащили меня в подъехавшую машину. Всю операцию провели за секунды, шансов отбиться не было.
Машина тронулась с места. Я сидел, плотно сдавленный с обеих сторон. Руки быстро связали скотчем. Вырваться нереально, к тому же я ничего не видел. Ну и захваты у ментов!
– Что вы делаете? Вы кто, милиция? – спросил я.
Молчание. Глаза отходили, резь пропала, и я часто заморгал, пытаясь разглядеть хоть что-то. Мне на голову тут же натянули плотную шапку, так что я по-прежнему ничего не видел. Ехали долго. Машина была удобная, большая, скорее всего иномарка.
– Куда вы меня везете?
Никто не отвечал, и от этого было страшно. Я понял, что кричать и вырываться бесполезно. Если уж они так мастерски все проделали, то, конечно, продумали и этот вариант. Я сидел, собираясь с мыслями. Вряд ли это менты. Отделение недалеко, на Чехова, я бы давно уже там сидел, а мы все едем и едем. Не в Большой же дом везут? Но кому я еще нужен? И кто может вот так все устроить? В голову приходило лишь одно: Темный, он же Упырь. А с ним шутки плохи. Ничего, попытаюсь вырваться, когда будут вытаскивать из машины. Терять мне нечего.
Наконец мы остановились. Двигатель замолк, левая дверца открылась.
– Вытаскивай, – сказал кто-то. Я напрягся, меня выволокли из кабины и поставили на ноги. А куда бежать, если ни хрена не видишь? – Пошли.
Я прошел несколько метров, пытаясь если не увидеть, так услышать что-нибудь. Но уши улавливали лишь шелест листвы и скрип песка под ногами. Мы в лесу, что ли?
Что-то заскрипело, стукнуло. Меня толкнули вперед и кратко предупредили:
– Ступеньки.
Я поднял ногу, шагнул – и едва не потерял равновесие. Хорошо, кто-то схватил за рубашку. Ступеньки ведут вниз, а я думал – наверх! Идиоты!
На двадцать второй ступени спуск закончился. Не знаю, зачем я их считал. Наверное, чтобы не так страшно было. И все равно страшно, мало того, страх только усиливался, и я не понимал почему, ведь ничего пока не происходило, но от неосознанного ужаса подгибались ноги.
Долго вели по прямой. Судя по гулкому эху, я находился в длинном коридоре. Я постарался успокоиться: если лицо закрыли, значит, убивать не станут. По логике. Честно говоря, это не слишком успокоило. Какая, на хрен, логика, когда тебя выкрали из дома, отвезли черт-те куда и ведут с мешком на голове?
Щелкнул замок. Меня втащили в узкий дверной проем, судя по тому, как охранники переместились с боков вперед и назад. Удобная позиция, чтобы бежать. Переднего пинком, заднего затылком по физиономии. Но вслепую далеко не убегу.
Меня усадили на стул и сняли натершую нос шапку. Передо мной была каменная стена, сложенная бог весть в какие времена. Только сейчас я понял причину необъяснимого ужаса. Я думал о ворожбе и чутьем понял, что здесь я не смогу колдовать. Здесь безводная, чужая и враждебная среда.
– Вот он, Станислав Федорович, – сказал кто-то. В голосе сопровождавшего чувствовались безмерное уважение и страх.
– Вижу, – откликнулся кто-то. Человек обошел стул, на котором я сидел, и остановился напротив. Новые темные очки украшали лицо Темного. Действительно украшали, потому что я уже видел его без них. Правильно делал, что носит. – Здорово, утопленник.
Желать ему здоровья я не хотел и потому промолчал.
– Перейдем к делу, – сказал он. – Я хочу знать, где известный тебе лешак прячет камень.
– Какой камень?
– Свят-камень, – терпеливо пояснил Темный. – Он мне нужен.
– Ничем не могу помочь, – сказал я. – Понятия не имею, о чем вы.
За спиной саркастически хмыкнули. Темный, он же Упырь, чуть приподнял голову, и воцарилась полная тишина.
– Ты не понимаешь? Думаешь, что ты бессмертный: Дункан Мак-Лауд? – издевательским, но вполне серьезным тоном произнес Темный. – Это не так. Ты в этом убедишься, если не скажешь, где камень.
– Не знаю я, где камень! – крикнул я. – Какой еще камень?
– Может быть, скажешь, что и Лешего не знаешь и не видел?
В голове мигом созрела шутка: видел, в мультиках, по телевизору. Но вслух ничего не произнес. Не оттого, что боялся. А потому, что знал: никто здесь не оценит юмора. И место, куда я попал, отбивало способность шутить.
