Это было древнее помещение, скорее всего выкопанное глубоко под землей (судя по ведущим вниз двадцати двум высоким ступеням). Неотесанные булыжники выпирали из старинной кладки. Свет одинокой лампочки под сводчатым потолком отбрасывал пугающие фантастические тени. И тут я вздрогнул: у стоящего передо мной Упыря тень была! А ведь в книгах… Но мало ли что пишут в книгах. Что они знают о смерти после жизни? Здесь все по-другому.
– Будь ты жив, я выпил бы всю твою кровь! – нагнувшись ко мне, негромко прошептал Упырь. Он выставил перед моим носом указательный палец, заканчивавшийся кривым и совершенно черным ногтем. Серая, едва заметная дымка вдруг заклубилась вокруг него, и я понял, что это магия. Магия смерти. Упырь склонил голову набок, словно присматриваясь, и зашептал доверительно и страшно: – И ты бы все, все мне рассказал! Но ты мертв. Тебе повезло.
«Это точно, – подумал я, – какое счастье…»
– Я не люблю долго ждать, – выпрямился Упырь. – Где Леший прячет камень?
– Не знаю! – выкрикнул я с вдруг проснувшейся ненавистью. – А знал бы, хер бы тебе сказал!
За спиной неопределенно хрюкнули. Я ожидал удара сзади и напрягся, но позади никто не двигался и, похоже, даже не дышал. «И там мертвецы?» – подумал я.
– Я могу убить тебя прямо сейчас, утопленник, – сказал Упырь, убирая руку и дымящийся палец в карман дорогого пиджака. – Ты мне надоел. Но такая смерть слишком легка для тебя. Не хочу, чтобы тебе досталось посмертие мученика. Нет, я не стану убивать тебя. – Он сделал паузу и кивнул стоящим за спиной: – Заприте дверь и не открывайте, пока я не велю. Без воды ты сдохнешь сам. Быстро и мучительно.
Пока я осмысливал сказанное, Темный вышел. Те, что стояли за спиной, тоже. Я повернулся, но успел заметить лишь одну широкоплечую фигуру, на миг заслонившую проем. Дверь захлопнулась, и только тогда я понял, на что меня обрек Упырь, оставив без воды взаперти.
Очень скоро я ощутил зуд. Зачесалось все тело, казалось, по мне бегают тысячи тараканов, протаптывая дорожки в плоти. Я разодрал рубашку, посмотрел, и стало худо: кожа покрывалась трещинами, усыхала, как усыхает вырванное с корнем растение, только то сохнет незаметно для глаза, а я все видел. На миг возникла надежда, что меня пугают и скоро выпустят. Я не мог поверить, что умру и превращусь в прах. Я ведь уже умирал один раз. Это просто издевательство! Неужели стану усохшим трупом, как мумия Тутанхамона, разложусь и рассыплюсь?
Внутри разгорался огонь. Внутренности пылали, невидимое пламя пожирало меня. Я ползал по полу, скручиваясь узлом и царапая ногтями стены. Нестерпимая боль уничтожила время и место, мне казалось, я попал в ад, и мукам моим не будет конца. Лампочка на потолке превратилась в сияющий огненный шар, немилосердно жгущий лучами яркого света. Нет, это всего лишь лампочка, ее можно разбить! Я попытался подняться, чтобы дотянуться до солнца и повергнуть вселенную во тьму, но не устоял и рухнул на пол.
Пришлось отдаться боли и замереть, ожидая конца, как избавления. Воды, кто-нибудь, дайте воды…
Жизнь заканчивалась. Сознание мерцало и меркло, как меркнет лампочка от разряженной батареи. Глупая смерть, дурацкая смерть… Зато не выдал тайны, которой не знал. Пусть Упырь позлится. Но злорадства не было. Не было ни злости, ни прощения. Вообще ничего не было. Даже боль устала и оставила меня…
Я с трудом приоткрыл глаза и посмотрел на усыхающее тело. Одежда обвисла. Я напоминал узника концлагеря, которого видел в старых кинохрониках. «Скоро иссохну, – подумал я, – и рассыплюсь. Прах мы и в прах возвратимся…» Больше я ни о чем подумать не успел. Тьма накрыла деловито и по-хозяйски, разом разрешив все проблемы.
…Я очнулся и увидел белый облупленный потолок. Затем надо мной склонилась голова Костика.
– Твою мать! – с неподдельным чувством произнес он. – Просто охренеть! Андрюха, ты живой?
– Жи-вой, – по складам произнес я, приподнимаясь на постели, и это слово вызвало тучу эмоций. Я жив! Живой! Мой взгляд скользнул вниз. Оказывается, я лежал не на постели, а на старой железной каталке, покрытой простыней. Вокруг стоят такие же каталки с бледными недвижными телами.
– Это где я?
– В морге! – пояснил Костик. Он непрестанно оглядывался и прислушивался. – Жутко здесь, ты бы знал! И твой призрак где-то здесь, должно быть.
– Не бойся, я с тобой! – объявил я, спуская на пол ноги. Морг меня ничуть не испугал. Лежу, можно сказать, среди своих, чувствую себя, в общем, вполне неплохо, ничего не болит. Зато ощущалась каждая косточка, скелет казался чужеродным проволочно-шарнирным устройством, внедренным внутрь каркаса из плоти. Еще зверски хочется пить, и кожа невыносимо зудит. – Какой призрак?
– Здравствуйте, Андрей, – произнес знакомый голос. Я осторожно повернул шею, опасаясь, что проволочка внутри оборвется, и голова отвалится. Ковров действительно стоял рядом, в бессменном камзоле и запомнившихся мне узких, франтоватых ботинках. – Я рад, что смог помочь. Не хотел пугать молодого человека, но иначе было никак.
– Здравствуйте, Павел Иванович. Вы о Косте?
– С кем ты разговариваешь? – спросил Костя. Он стоял с пустым ведром в руках.
– С Ковровым, к которому ты ходил.
– Он мне приснился, прикинь! – Костя провел рукой по лбу. – Поседеешь тут с вами. То в моргах ночуй, то мертвецы во сне! Приснился и говорит: иди в больницу на Литейном, в морг, Андрей там лежит. И скорее, говорит, иди, а то поздно будет!
– Я не знал, сколько вы можете… в таком виде находиться, – пояснил Павел Иванович. – Что с вами случилось, Андрей? Это Упырь с вами так обошелся?
– Потом как-нибудь расскажу, – пообещал я. Вспоминать о мучениях не хотелось. Я повернулся к Косте: – Как ты меня оживил? Водой?
– Водой, только не живой, а самой обычной, из-под крана, – нервно ухмыльнулся Костя. – Чем же еще? Целовать не стал, уж извини. Я же помню, что ты без воды – ни туды и ни сюды… Вылил на тебя пару ведер – ты и зашевелился! А потом еще парочку вылил, потом еще…
Друг тараторил без умолку. Ночь, проведенная в морге, все-таки дает о себе знать. Вообще, Костя разговорчивый парень, особенно когда глотнет пивка. И в морге заночует.
– Ты не представляешь, что я видел, когда тебя водой поливал! Как в сказке! Ты бы на себя тогда поглядел: вылитая мумия! В Египет не ходи! Просто пипец! – затараторил Костик. – Я тебя поливаю, а вода в тебя уходит! Прямо впитывается внутрь! Вон, простыня даже сухая! Сколько раз к умывальнику бегал – не вспомнить!
Он продемонстрировал белое жестяное ведро. Рука друга заметно тряслась.
– Откуда вы узнали, что я здесь? – спросил я Коврова, двигая затекшими суставами. Странное ощущение: тело мое, а словно не мое…
– Связи-с, – с улыбкой ответил он. Я понял, что расспросы будут лишними. – Я еще нужен вам, Андрей? У меня очень мало времени.
– Спасибо вам, Павел Иванович, – сказал я. – Огромное спасибо. Не знаю, как еще благодарить. Я ваш должник.
– Что вы, – сказал Ковров. – Это я вас благодарить должен. Это я ваш вечный должник. Время, – проговорил Павел Иванович печально. – Казалось, его много, а теперь совсем нет… Цените время, которое есть у вас, Андрей. И не бойтесь смерти. Есть вещи пострашнее. И больше я вам помочь не смогу. Прощайте, Андрей. Бог даст, увидимся.
– До свидания! – крикнул я. – Я еще приду к вам, обязательно приду!
– Больше вы меня не увидите, – сказал он, махнул рукой и прошел сквозь стену. Я не успел спросить, почему не увижу, и понял: Ковров же покинул кладбище! Ведь он никогда оттуда не уходил! Порвались нити, связывавшие его с могилой, что-то изменилось, и теперь он уходил навсегда. Знал ли он, что случилось с Дарьей? Я думаю, знал.
– Как ты проник сюда? – спросил я Костю после долгой паузы.
– Пришлось потрудиться! – не без гордости заявил Костик. – Повезло, в общем, а то бы не знаю… – он вздохнул и поморщился, – ну и духан здесь!
