Император Судзаку вспомнил о записках Тосикагэ. ‹…›
Когда Накатада вышел из дворца, к его экипажу приблизился архивариус отрёкшегося от престола императора Сага:
— Я был у вас, и мне сказали, что вы находитесь во дворце Судзаку. Мой государь ждёт вас к себе.
Накатада сразу же отправился туда.
Император Сага, ожидавший Накатада с нетерпением, вышел к нему навстречу.
— Вот уже месяц, как я жду тебя! Я был очень рад узнать одну новость и хотел поблагодарить тебя: Третья принцесса, которая страдала в усадьбе на Первом проспекте, сообщила мне, что она помирилась с Канэмаса, и это всё оттого, что ты повлиял на отца. Она очень тебе благодарна, и я, которому так мало осталось жить, очень доволен. Я с годами стал совсем страшен, никто меня больше не любит, и я хочу только дожить до вступления на престол нынешнего наследника. Это будет мне утешением. Но скажи мне, правда ли то, о чём все говорят? Мне рассказали, что ты отстраиваешь старую усадьбу и возводишь там удивительные башни и что они очень красивы. Мне обидно, что ты совершенно забыл меня. Когда в твою усадьбу отправятся император Судзаку и ныне царствующий император, я тоже хочу посетить тебя с ними. Мне хочется в тот день быть вместе со всеми.
— Я всегда рад служить вам, — ответил генерал. — Мне часто хотелось навестить вас, но на службе и дома дел так много, что совсем нет свободного времени. Напрямую я непричастен к примирению отца с Третьей принцессой, но говорил ему о принцессе много хорошего, и он в конце концов отправился за ней, как я того и желал.[354]
— Усадьба на проспекте Кёгоку дорога мне, — промолвил император Сага. — Жена князя Сигэно[355] приходилась мне тёткой. Мать Тосикагэ — моя младшая сестра, рождённая высочайшей наложницей.[356] Эта усадьба, в которой жила моя тётка, была очень красива, я любовался ею, когда весной и осенью отправлялся туда слагать стихи. Я в то время был ещё наследником престола. Сейчас я уже подробно всего не помню, но место было очаровательное. Что же ты там строишь? Если ты что-нибудь будешь там устраивать, помни обо мне — я очень хочу посетить те места.
Накатада всегда очень любил слушать о своих предках. Сейчас император Сага рассказывал ему о том, чего он до сих пор не знал, потому Накатада был чрезвычайно заинтересован и благодарен государю.
— Я обязательно явлюсь на молебен, который вы собираетесь отслужить, — сказал он. — Раньше по молодости лет я робел и не посещал вас, но отныне в любое время, когда будет ваша воля, я буду рад служить вам. Я в глубине сердца беспокоился, что, может быть, вы мной недовольны.[357] Мать моя давно мечтает вновь перебраться жить в старую усадьбу. С другой стороны, дочь моя выросла, она хочет играть на кото, и я решил учить её. Но трудно найти подходящее уединённое место, поэтому я и приказал построить башни на окраине столицы. А когда вам об этом рассказывали, по-видимому, сильно преувеличили.
Император Сага был воодушевлён и очень разволновался.
— О, это будет ещё лучше, чем выезд императора! — воскликнул он. — Император Судзаку во время соревнований по борьбе слышал в своём дворце, как играла на кото твоя мать. Когда твой дед, Тосикагэ, играл на кото, привезённом из Танской земли, звучание инструмента было совсем непохожим на звуки других кото, оно напоминало гром. Он не внял моим просьбам передать нам своё искусство и даже не играл тех произведений, которые мы жаждали услышать. Вёл он себя очень странно, и я часто говаривал ему: «Ты сейчас учитель словесности, но мне хотелось бы, чтобы ты стал учителем музыки. Учи играть на кото принцесс»,[358] — но он на это не соглашался. Рассказывали, что он и его жена безгранично любили свою дочь и очень заботились о ней. У меня появилась мысль взять её на службу во дворец, и я несколько раз изъявлял это желание, но Тосикагэ был человеком твёрдого характера и глубоких убеждений, двора он не любил, света не знал и по собственной воле отказался от чинов. В своё время министры посоветовали мне: «Пусть он послужит во славу нашей родины», — и мы послали его с посольством в Танскую землю. Потом я очень сокрушался об этом, и мне до сих пор жаль, что он питал ко мне неприязнь. Передай своей матери следующее: «Дни мои уже сочтены, и я был бы счастлив, если бы по крайней мере сейчас, через три поколения, мне простили то, за что Тосикагэ на меня гневался». Я успокоюсь тогда только, когда получу её ответ и когда она даст мне возможность насытить душу звуками своего кото.
— Я не знаю во всех деталях всего, что произошло столько лет назад. Ваши слова я обязательно передам. Мать моя отрешилась от мира, но я попрошу её, чтобы она как можно скорее прибыла к вам и сама услышала ваши слова.
— Нет, этого делать не стоит, — улыбнулся император. — Да и у тебя сейчас много забот и на службе, и дома. Я хочу послушать вас, когда окончится обучение Инумия.
Накатада убедился, что император Сага помнил прошлое совершенно твёрдо. И о своём визите в усадьбу на проспекте Кёгоку он говорил весьма определённо. В его покоях не было ни малейшего беспорядка. Никто бы не подумал, что император Сага находится в очень преклонном возрасте. В пятнадцатый день каждого месяца он приглашал к себе многих священнослужителей, и во дворце служили молебен. В те дни там собиралась толпа придворных, многих из которых знали службы до тонкостей. Богослужения во дворце Сага были очень торжественны.
Вскоре Накатада покинул дворец императора.
Комната Инумия находилась к западу от покоев её матери и была отгорожена от них маленькими переносными занавесками.
Инумия со своими ровесницами играла в шашки на крохотной доске. Она была одета в однослойное платье из чёрного узорчатого шёлка, и её ручки красиво выделялись на тёмном фоне. Отец посмотрел на детей и спросил:
— Кто же выиграл? Инумия или Ика?
Дочь его, застыдившись, прекратила игру, и другие дети сразу же убежали.
— Невоспитанные у тебя подружки, — сказал Накатада. — Разве я господин, одетый в парадную одежду, что они, заслышав мои шаги, испугались?
Взрослые прислужницы дружно рассмеялись.
— Я решил выполнить твою просьбу и учить тебя играть на кото, — продолжал Накатада.
Девочка радостно улыбнулась. Она была так прекрасна и очаровательна, что на неё всем хотелось любоваться бесконечно. Накатада она показалась сегодня особенно милой.
— Ты должна будешь учиться играть на кото в тайне от твоей матери, — сказал он. — Я отвезу тебя в очень красивый дом, где ты будешь жить со своей бабушкой.
— Но как же, если матушка не будет со мной…
— Тут ничего нельзя поделать. Бабушка и я будем учить тебя, но никто не должен слышать твоей игры. Потерпи некоторое время, а когда ты хорошо научишься играть на кото, твоя мать приедет к тебе.
— Что ж, хорошо. Но почему я должна прятаться от матушки? — недоумевала Инумия.
— Кото, на котором играют перед другими, — самый обычный инструмент. Но не таково кото, на котором ты будешь учиться. При посторонних людях оно не зазвучит, и я не смогу учить тебя. Мы поедем туда, куда не будут приходить ни твоя мать, ни Вторая принцесса. Но это очень красивое место.
— И Тия не будет приходить? — спросила Инумия о кормилице, которую очень любила.
— Может быть, она будет поблизости.
— Тогда матушка будет к ней ревновать.
— А мы её поселим в таком месте, где наших кото не будет слышно, а когда ты захочешь молока, мы будем звать её.
— И долго я не смогу видеть матушку?
— К чему эти вопросы? Совсем не долго, — успокоил её отец.
Первая принцесса очень любила Инумия и не отпускала её от себя. Дочку он сможет уговорить и
