уступлю тебе. Но знай, что на мою дочь я не разрешаю взглянуть даже моим шуринам. — Он поднялся и быстро прошёл в задние покои.
Как он и говорил, девочка занималась рисованием. Отец взял её на руки, отнёс на некоторое расстояние от светильника и посадил там. Она была очень стройна, фигурка и головка — само изящество.
— Иди же сюда, — позвал её Накатада.
Девочка же, сконфузившись, поднялась и пошла к отцу. Она была такого же роста, как Инумия, но волосы её не достигали до пола. Она казалась более хрупкой, чем Инумия, но серьёзнее и красивее её. Накатада хотелось долго на неё любоваться.
— Ну вот, — произнёс Судзуси, взял дочь на руки и поднялся.
— Мне хочется рассмотреть при свете её лицо, — стал просить Накатада.
— Ну, нет, такого я не могу позволить! — И Судзуси унёс девочку.
Она была прелестна в тонком синем платье из узорчатого китайского шёлка, и волосы её напоминали пушистые колосья мисканта. Лицо было совершенно очаровательно. Когда она спокойно рисовала при свете лампы, то казалась настоящей красавицей.
Судзуси торопливо унёс её в задние покои.
«Инумия не кажется такой взрослой, но она столь грациозна, что сравнить с ней некого», — думал Накатада.
Узнав об этом происшествии, Имамия страшно рассердилась.
— Неслыханно! Как ты мог на это пойти? — воскликнула она.
Судзуси, посадив дочку на прежнее место, попытался возвратиться к другу.
— Ты, наверное, совершенно потерял рассудок, — продолжала его жена. — Разве можно показывать свою дочь генералу? Лучше бы ты выставил её перед толпой посторонних людей. Разглядывал ли он её лицо?
— Она мне такого наговорила, — смущённо рассказывал он другу, — смотрела на меня с презрением и очень рассердилась. Я всегда рассказываю ей небылицы, и всё из-за тебя.
— Не беспокойся, дорогой мой! — успокоил его Накатада. — Дочь твоя вырастет красавицей. Они с Инумия родились в один и тот же год, а волосы у твоей дочери длиннее. Лицом она так же красива, как Инумия. Я думаю даже, что красивее. У твоей дочери нет ни одного изъяна. У кого ещё есть такая замечательная дочь?
— Дочь Тададзуми очень красива.
— Пусть даже так, но кто о ней знает?
В таких разговорах прошла ночь.
— Ты мне оказал неслыханную милость. Чем я тебя отблагодарю? — спросил Накатада друга на прощание.
— Мне ничего не надо. Я прошу только об одном — дай мне услышать, как играет на кото твоя мать. Мне хочется услышать всё, что она знает. А ещё я хочу послушать, как вы учите Инумия и как вы играете все вместе.
— Это очень просто осуществить, — ответил Накатада.
Они поговорили ещё некоторое время, и Накатада поспешил к Первой принцессе.
Постучав в решётку её спальни, он произнёс глубоким голосом:
— Пока птенец
В гнезде остаётся,
Утка в зимнюю ночь
По волнам
Скитаться должна.[375]
Ах, какие несчастья пришлось мне испытать этой ночью!
Она услышала его, но будучи на него сердита, ничего не ответила.
Так проходило время, и он часто вспоминал прошлое. Судзуси же думал: «Какой нелепый разговор!» — и ничего не говорил.[376]
В двенадцатом месяце обучение шло немного медленнее.[377] Накатада, ещё не научившись на горьком опыте, велел передать Первой принцессе: «Нехорошо, если новый год тебе придётся встречать одной. Я хотел прийти к тебе, но подумал, что ты будешь беспокоиться об Инумия, оставшейся в старой усадьбе Инумия». «Мать моя сумела добиться разрешения отлучиться из дворца, и мы проведём новогодний вечер вместе. Поэтому привези сюда Инумия, пусть она не выходит из экипажа — я хоть посмотрю на неё», — ответила она. «Это неудобно, ведь здесь соберётся много принцев!» — не согласился на это Накатада.
Год подошёл к концу. Из поместий Накатада, расположенных в разных провинциях, привезли шёлк и вату. Слугам высших и низших рангов сверх обычного положили богатое вознаграждение. Госпоже Дзидзюдэн преподнесли множество очень красивых подарков. Накатада отправил богатые дары на Третий проспект своим родителям, Третьей принцессе и другим жёнам Канэмаса. Мать Накатада и госпожа Сайсё преподнесли друг другу изящные подарки. Посыльным, доставившим их, вручили накидки с прорезами из синего узорчатого шёлка. Подношения прибывали отовсюду, и все посыльные получали награду. На широком дворе разложили всё присланное, среди прочего было около трёхсот разных птиц. Двор стал неузнаваем. Кроме того, господа получили разнообразное охотничье снаряжение.
Рассматривая подарки, мать Накатада думала, что таких великолепных вещей не бывало в доме министра. Подарки от отрёкшегося императора Судзаку и наследника престола были роскошными.
Накатада не забыл послать дары Накаёри и святому отцу Тадакосо.
В первый день первого месяца Накатада нанёс визит царствующему императору, отрёкшемуся от престола императору Судзаку, наследнику престола и отрёкшемуся от престола императору Сага со старой императрицей. Свита Накатада была великолепна, и придворные дамы смотрели на него с завистью. Затем Накатада явился к Первой принцессе и поздравил супругу Масаёри и госпожу Дзидзюдэн.
— Я с молодых лет прислуживаю императору и на обычных людей никогда не обращала внимания, — сказала Дзидзюдэн. — Но глядя на этого генерала, я не только не испытываю к нему снисхождения, но начинаю стыдиться самоё себя. Когда я смотрю на него, мне кажется, что жизнь моя удлиняется.
Когда Накатада вошёл к Первой принцессе, она поспешно удалилась в покои госпожи Дзидзюдэн. Накатада обиделся и спросил:
— Что случилось?
— Сестрица сказала, что пока Инумия не возвратится домой, она не будет видеться с вами, — ответила Вторая принцесса. — Она так решила ещё осенью прошлого года. Она говорит, что боится, как бы слухи об этом не дошли до Фудзицубо. Принцесса очень на вас сердита.
— Твоё поведение просто возмутительно, — сказала Первая принцесса мужу. — Как я была бы рада, если бы ты сам находился на моём месте. Ты не чувствуешь, как я тоскую. Не удивительно, что ты не разрешаешь мне навещать вас.
— И я могу во многом упрекнуть тебя, — усмехнулся Накатада. — Но к чему начинать браниться в первый день нового года? Это дурная примета. Я ещё раз приду завтра и выслушаю тебя.
— Все, у кого тонкая душа, думают так, как я. Поспеши же на проспект Кёгоку, — прогоняла его жена, но он лёг рядом с ней.
Накатада велел принести принцессе три подноса с фруктами, но она и не притронулась к ним.
Вскоре Накатада ушёл от неё и отправился к Судзуси.
Тот вышел к нему навстречу и спросил:
— Ты был у жены? Как она тебя встретила?
— Никак не встретила. Она очень сердится, и я поспешил уйти от неё, — ответил Накатада.
