— Питер Телботт.
— Кто такой?
— Доктор, интерн в больнице. Я с ним познакомилась на заседании Комитета американских друзей.
— У интернов не бывает денег. Держу пари, он еще и в армии не служил.
— Не служил. Отказался из религиозных соображений.
— Ну и кончит тюрьмой. Где ты их только подбираешь. А ты с этим мальчиком уже спала?
— Нет.
— Странно. При твоей любви к этому делу…
— Полегче, Долорес! — огрызнулась Кэрри.
— Какого черта, что я такого сказала?
— Все, хватит!
— Хватит так хватит. Еще голову мне откусишь.
Долорес подсела к зеркалу и стала изучать свое лицо. Франсуа, Ривьера, солнце и море явно пошли ей на пользу.
— Вот так вот, — сообщила она своему отражению. — Что-то сегодня обязательно будет. По-крупному будет!
Двери лифта открывались прямо в квартиру Эдмунда Астора.
— Здравствуйте, здравствуйте! — сморщенный трупообразный человечек встречал гостей, потерянно улыбаясь и сверкая множеством золотых зубов.
— Я — хозяин, Эдмунд Астор. А вы — как вы прекрасны, дорогая, как вас зовут?
«Ослеп, что ли, — подумала Долорес. — Как это он умудрился забыть меня?»
— Долорес Хейнс, — она протянула руку. — Не хотите ли вы дать мне понять, будто не помните меня?
— Конечно, нет, конечно, дорогая, ну как я мог допустить такую оплошность? Вы должны простить меня!
Улыбка Эдмунда была застывшей гримасой, а двигался он, будто каждый шаг мог стать его последним. И все же он делал отчаянные попытки поиграть своими маленькими, тускнеющими глазками.
— Мы с вами еще пошепчемся вдвоем сегодня вечером, — сказал он, намекая сам не зная на что.
Долорес была известна вся подноготная этого Эдмунда. Натурализовавшийся американец, который заработал начальный капитал, тайком продавая Гитлеру боеприпасы. Теперь, в глубокой старости, этот человек получал сполна за былые гнусности в форме бесчисленных болезней, не говоря уж о старческом маразме. Чарлин предупредила Долорес, что Эдмунд всегда был, да и теперь остался жутким жмотом, и польза от него одна: на его приемах можно познакомиться с людьми менее прижимистыми.
Вся квартира была завешана фотографиями поразительно красивых женщин, снятых вместе с Эдмундом в разные годы его жизни, в разных ночных клубах. Чаще всего в «Эль-Марокко». Долорес от вида этих фотографий передернуло так же, как от коллекции Чарлин в агентстве. «Что сталось со всеми этими красавицами? — подумала Долорес. — Где они теперь?»
Она оценила взглядом ситуацию в гостиной. Ни одна из женщин не могла с ней конкурировать. Мужчины собрались обычного для таких приемов типа: старые и непривлекательные, самым молодым — за пятьдесят, другие и того старше. Исключение составлял лишь Джефри Грипсхолм и еще парочка таких же «юношей».
Долорес решила подойти к Джефри.
— Я третьего дня читал в «Гардиан», — говорил Джефри очень смуглому дородному мужчине, — что француженка проводит с любовником двадцать четыре минуты в неделю, в то время как француз тратит двадцать четыре минуты в день — в день! — на то, что газета изящно назвала внесемейными обязательствами.
— Прелестно, правда?
Долорес втерлась в группу мужчин вокруг Джефри, и тот представил ее:
— Мисс Долорес Хейнс! Мистер Костаскантакрополис! — продолжил он, обращаясь к Долорес.
Костаскантакрополис! Ничего себе! Спиро Костаскантакрополис, известнейшая личность, кочующий греческий судовладелец с домами в Афинах и Нью-Йорке, Париже и Лозанне, в Биаррице, Сарденье, Лондоне, Палм-Биче, на мысе Ферра и так далее — до бесконечности.
— Очень рада!
Долорес с особым нажимом тряхнула влажную ладонь Спиро и заглянула ему в глаза, стараясь телепатически внушить ему, что она с превеликим удовольствием прыгнула бы с ним в койку.
Спиро в ответ ухмыльнулся.
— Вы сегодня совершенно во вкусе мадам Рекамье, — заметил Джефри.
Долорес выдала самую обворожительную из своего набора улыбок, направляя ее преимущественно на жирного Спиро, подчеркивая сильное желание познакомиться с ним поближе.
Через минуту Джефри перешел к другой группе, а его место занял Эдмунд Астор.
— Что за восхитительное существо, — прокудахтал он. — Спиро, правда же мисс Мартин восхитительна?
— Хейнс, — поправила его Долорес. — Долорес Хейнс!
— Я непременно должен пригласить мисс Хейнс в мою загородную резиденцию. Мы там можем заняться невероятными вещами. Видите ли, у меня есть хобби — я фотографирую.
— Сейчас этим многие увлечены, — просияла улыбкой Долорес.
— Какой камерой вы пользуетесь? — заинтересовался Спиро.
— «Графлексом», — Эдмунд глаз не мог отвести от декольте Долорес. — У меня поместье, очень большое поместье в графстве Бакс. Я буду счастлив, Дороти, если вы приедете в гости и мы вдвоем займемся фотографированием.
— Было бы очень мило, — согласилась Долорес, всей душой желая, чтобы старый козел отвалил и оставил ее со Спиро.
— Эдмунд, Эдмунд, — позвали с другого конца гостиной. — Вы нам нужны! Мы хотим знать, что вы думаете по поводу…
— Извините, я должен заняться и другими гостями, — сказал Эдмунд. Спиро Костаскантакрополис осмотрел Долорес долгим, нахальным взглядом, оценивая ее без одежды. Она ответила тем же.
— Приятнейший сюрприз — обнаружить здесь такую жемчужину, — заявил Спиро. — Редкую жемчужину, я бы сказал.
— Как это мило с вашей стороны! Ужасно мило!
— Очень хотел бы, чтобы мы еще раз с вами встретились. Я бы хотел пригласить вас отобедать со мной.
— Охотно, — Долорес смотрела прямо в его глаза.
— Жаль, что мы встретились так поздно, я завтра должен лететь в Европу. Можно, я вам позвоню в следующий мой приезд сюда? Я был бы счастлив, если бы вы согласились тогда отобедать со мной.
— Буду тоже счастлива, мистер Костаскантакрополис.
— Зовите меня Спиро.
— Спиро.
Спиро достал ручку и тоненькую записную книжечку, переплетенную в марокканскую кожу с золотым тиснением.
«Оп-па! — ликовала Долорес, диктуя ему номер своего телефона. — Было же у меня предчувствие, что сегодня я должна поймать живца. Главное в жизни — вера в себя! Верь — и весь мир будет твоим. Мои коготки наготове — вот он, живец!»
Рекс запустил руку в нижний ящик стола и вытащил флакон своего любимого одеколона — «Вудьхью» от Фаберже. Вылив несколько капель на ладонь, он провел по лицу и волосам и расчесал тонированные бронзовым локоны. С наслаждением вдохнул ароматный воздух. Он готов. Готов к выступлению на заседании общества «Маттачин», которые проводились по средам. Рекс там был известен как активнейший
