сторонник отмены закона, запрещающего содомский грех. Более того, сегодня в заседании примет участие и личный гость Рекса — Синджин О'Шонесси. Роман с Синджином продолжался дольше обычного — уже шла четвертая неделя. Рекс был уверен, что его речь произведет на Синджина большое впечатление, и оказался прав. Позднее, за ужином при свечах в Гринвич-виллидж, Синджин просто слов не находил для выражения восторга по поводу ораторских способностей Рекса.
Из ресторана они отправились к Синджину, жившему буквально за углом. Синджин читал стихи, потом заговорил о том, как интересно бывает происхождение слов.
— Английский сейчас переживает период изменений. Слова утратили силу, мы иссушили их первоначальное значение. Нам либо нужны новые слова, либо возвращение привычным словам их первоначального значения и смысла.
— Интересно, — пробормотал Рекс.
Они, испытывая взаимное удовольствие, восторженно смотрели друг на друга.
Синджин подался вперед и с затаенной надеждой спросил:
— Ты скоро узнаешь, какое решение приняли насчет моих кинопроб?
— Завтра же и позвоню им, — пообещал Рекс и в приливе чувств привлек к себе возлюбленного.
Глава VII
Никогда еще не была так прекрасна жизнь Евы. Она знала, что по собственному выбору может проводить время с самыми привлекательными и свободными мужчинами Нью-Йорка. Работа тоже шла хорошо: Ева только что заехала в агентство и получила чек на тысячу двести долларов — потиражные за три новые коммерческие рекламы: за ореховое масло, за жвачку с корицей и за кукурузные хлопья к завтраку. Плюс постоянный доход от рекламы крекеров и плюс работа в модных каталогах. Утомительно, конечно, нестись через весь город ради фотографии, за которую получаешь какие-то сорок долларов, но важно завязать и поддерживать нужные знакомства, тогда иной раз перепадает и спокойная работа долларов на двести в день.
Сейчас получилось так, что главной стала работа в коммерческой рекламе, а не с каталогами. Ева сломя голову бегала по городу, но и зарабатывала больше — и намного больше! После собеседования у Гранд-сентрал ей пришлось бежать на фирму «Эллиот, Унгер и Эллиот» в районе западных Пятидесятых улиц, прямо оттуда — к «Комптону» на углу Мэдисон и Шестидесятой, потом в «МПО» через Парк, потом в «ССК и Б» на стыке Лексингтон и Пятидесятой. Весь день в спешке, а улицы запружены транспортом да еще уйма времени уходит на ожидание по приемным. К концу дня Ева еле переставляла ноги.
Ева по возможности старалась устраивать себе получасовые передышки — особенно перед съемками. Но бывали дни, как сегодняшний, когда она еле успевала перевести дух. Встала в семь, быстро вымыла и накрутила волосы на бигуди, села под сушилку, просматривая свежие журналы мод: «Вог», «Мадемуазель», «Харперс Базар». Необходимо быть в курсе новейших направлений в моде и вообще знать, чем дышат те, кто задает в мире тон. Ева вчитывалась в журналы с завистливым ощущением человека, которого течение жизни слишком долго оставляло в стороне. Она уложила волосы, тщательно сложила в рабочую сумку все необходимое на этот день, взяла под мышку альбом, выскочила на улицу и поймала такси. Ехать надо было в Грей-бар к Джей Уолтеру Томпсону по поводу рекламы Форда.
У Томпсона был такой порядок: сначала ставилась подпись под декларацией о том, что ты свободна от обязательств, которые могли бы помешать рекламе товара, затем составлялся список рекламы с твоим участием, касавшейся товаров данной группы. После этого сразу приступали к делу помощники режиссера — в отличие от других фирм, куда приглашали на короткое время, а заставляли ждать часами да еще в помещении, где и сесть не на что. Джей Уолтер Томпсон гордился своей доброй репутацией, Ева любила работать в этом агентстве, особенно в утренние часы, когда подавали кофе и она чувствовала себя как дома.
У Томпсона Ева была в девять тридцать. К десяти ей нужно было быть в другой фирме, которая собиралась рекламировать средство для укрепления ногтей. Туда можно пройти и пешком — всего несколько кварталов, до угла Пятидесятой и Сорок пятой. Она поговорила с режиссером, который препроводил ее к представителю фирмы, размещающей рекламу. Тот пришел в восторг от пробных фотографий и обещал звонить. Ева уже пошла было к двери, но он задержал ее, схватился за телефон и заговорил с каким-то Джимом.
— Минутка-другая у вас найдется? — спросил он Еву. — Могу предложить кофе!
— Спасибо, с удовольствием, — согласилась она.
Он вызвал секретаршу, распорядился подать кофе на троих.
— Джим тоже выпьет, — объяснил он. — Джим пишет текст для этой рекламы.
Секретарша с кофе и Джим появились одновременно. Не обращая внимания на кофе, Джим сразу углубился в Евин альбом.
— Отличные фотографии, — одобрительно кивал он.
Ева украдкой посмотрела на часы. Десять сорок пять. В одиннадцать пятнадцать ей назначена встреча в «Норман Крейг и Кюммель» — реклама Херца. Если она опоздает туда, то будет потом опаздывать и на все остальные встречи, а у нее расписан весь день!
— А другую прическу вы можете носить? — спросил Джим.
— Какую угодно. На фотографиях я причесана в разных стилях.
— Давайте-ка посмотрим, — предложил Джим и в глубокой задумчивости сунул палец в рот.
Ни на миг не забывая, что опаздывает, Ева выполнила просьбу — шанса получить рекламу средства для укрепления ногтей тоже не хотелось упускать. Она достала из рабочей сумки щетку для волос и зачесала волосы наверх. И Джим, и представитель фирмы расплылись от удовольствия.
Ева достала шиньон и закрепила его на макушке. Улыбки сделались еще шире.
Ева убрала щетку и шиньон обратно в рабочую сумку и пятерней расправила волосы. Сейчас ей было все равно, как она выглядит. Повязав голову шарфиком, она выскочила на улицу и побежала на автобусную остановку. Скорей в фирму «Норман Крейг и Кюммель».
В элегантной белой с золотом приемной уже ожидали пятеро девушек. Еще четверо явились сразу после Евы. Ева назвалась секретарше, получила у нее текст, уселась в сторонке и достала из сумки зеркало. Надо было срочно привести себя в порядок — стереть сажу с лица, заново напудриться и нормально причесаться. После этого надо браться за текст.
Еву вызвали к Максине Маркс — кажется, так ее зовут. Она показалась, прочитала текст, а взглянув на часы, обнаружила, что уже первый час.
В аптеке на Мэдисон-авеню Ева поспешно проглотила бутерброд и запила его кока-колой. Теперь — поймать автобус, который отвезет ее через весь город до Десятой улицы. Там придется еще немного пройти пешком до старой студии «Фокс». В час пятнадцать у Евы кинопроба коммерческой рекламы зубной пасты «Колгейт». После двух собеседований число претенденток уже сократилось до восьми, двое были на месте и ждали, когда Ева наконец добралась до студии. К ней подошла гримерша и распорядилась, чтобы Ева сняла уличный макияж. Затем она начала ее гримировать. На все это ушло полтора часа.
Надо было немедленно мчаться дальше на собеседование по рекламе «Пепто-бисмола» у «Бентона и Боулза», Пятая авеню, 666. Чарлин предупредила Еву: реклама лекарств лучше всего оплачивается, так что не прозевай!
Конца не было видно. В четыре тридцать реклама «Пепси» — Ева должна выглядеть совсем юной, подростком. Над этим нужно было потрудиться. В рекламе «Пепто-бисмола» ей было предложено выглядеть ослепительно — высокая прическа с каскадом кудрей, а после пробы на «Колгейт» она не успела отклеить фальшивые ресницы. У «Бентона и Боулза» Ева бегом устремилась в туалет, переменила макияж, прическу, одежду: вместо платья, которое на ней было, надела креповую блузку и короткую клетчатую юбочку, извлеченные из рабочей сумки. Последний взгляд на себя — макияж только вокруг глаз, свежее личико, волосы по плечам. Так, ленту в волосы, подстриженные Джорджем Майклом на Пятой авеню, одним из лучших мастеров в городе.
За целый день и минутки не выбралось, чтобы проверить, кто ей звонил домой. Закончив с «Пепси»,
