проявляли. Издалека их можно было принять за двух рослых жеребцов, которых впору под рыцарское седло вести, но вблизи… По мнению испуганного воина чародей воплотил в своих творениях потаенные анхорские, и потому извращенные, желания.
– Попроще ничего создать не мог? Двух лошадей, обычных лошадей! Я на этом не поеду!
Один из скакунов повернул голову к Руду, и из оскаленной пасти вырвался клуб дыма. В глубоких черных глазницах мерно тлел красный огонек.
Эйдор с улыбкой взялся за рог, торчащий изо лба жеребца, и чуть покачал его в сторону. Послушное животное мотнуло головой в такт движению.
– Неужели тебе никогда не хотелось прокатиться на чем-то особенном, Руд? – крикнул приятелю вампир. – Поверь, они будут гораздо смирнее любой лошади.
– Иди ты в Кузни! – возмутился тот, и вцепился в сук дуба. В один миг воин оказался наверху, нервно глядя как один из жеребцов медленно приближается к его укрытию. Дойдя до дерева, конь остановился и всхрапнул, словно приглашая мирамийца в седло.
– Убери его!
Эйдор ловко забрался на своего скакуна и потрепал его по шелковистой шее. Внутри, под мягкой кожей, бурлили собранные вампиром чары. Если что, единорог окажется великолепным источником силы. Маловероятно, конечно, что они пригодятся, но чем Усмий не шутит. Порою в путешествии не ценишь ручьи под ногами, не думаешь о том, что надо бы набрать воды. Пока не оказываешься там, где ее вообще нет.
– Садись, а то сам усажу, – бросил приятелю чародей. Конь, послушный мысленной команде, грациозно встал на дыбы, и, балансируя на задних ногах, застыл на месте. – Смотри что умеет.
– Ты дурак, Эйдор, – обреченно подытожил Руд и принялся осторожно спускаться, по-прежнему не сводя взгляда со своего скакуна. Угрозе волшебника он поверил, если приятель может создать из ничего – такое, то сорвать с дерева человека и швырнуть его в седло проклятого демона ему, что плюнуть.
– Тебе понравится, – не обиделся вампир. Поставленных он больше не боялся, вряд ли кто вообще сможет его теперь остановить.
Едва Руд забрался в седло, Эйдор повернулся к приятелю и бросил:
– Держись крепко. Очень крепко!
Воин вцепился в поводья, и когда кони, повинуясь мысленному приказу вампира, рванулись вперед, завопил пуще прежнего. Ни один породистый беговой жеребец степняков не смог бы соревноваться с демоническими единорогами. Ни одна стрела не смогла бы догнать наездника на спине таких скакунов. Эйдор сразу прижался к шее своего коня, и проклинающий его Руд последовал примеру товарища. Над головами свистели ветви, мимо пролетали стволы деревьев, и только магия спасала двух седоков от грубого для диких гонщиков леса. Оба скакуна неслись по чаще, ловко выбирая путь между деревьями и ни на миг не снижая скорости.
Ночь застала товарищей посреди Путаных мест, к восторгу Эйдора и к животному ужасу Руда. Чародей, пьяный от осознания своих возможностей, мечтал встретить в дороге кого-то из Поставленных, и, если повезет, сразиться с кем-нибудь из легендарных генералов прошлого. С любым, кроме Одинокого Стрелка. Последний всегда вызывал в душе анхорского вампира теплые чувства. Наверное, потому как легенды рассказывали, что это был самый молодой и самый талантливый полководец той, далекой войны.
Интересно, появятся ли подобные герои теперь, когда придет пора Мереану и Анхору перейти к беседе сталью?
Путешествие через Путаные места юношу разочаровали, и он склонен был обвинить в этом больно ловких единорогов. Все что Эйдор увидел – сливающиеся в сплошную стену деревья. Слишком резвыми оказались волшебные кони, слишком стремительными. Потому и ночевку он решил сделать именно здесь, хотя при желании мог заставить скакунов проделать остальной путь в ночной мгле и утром оказаться уже на границе со Скафолком. Руд решению приятеля отнюдь не обрадовался. Перспектива всю ночь с ужасом вслушиваться в зловещую тишину леса его не прельщала. Вампиру, конечно, хорошо. У него есть магия, а у воина даже клинка не было. Конечно, с таким чародеем под боком, оружие и не нужно, но сейчас мирамиец бы не отказался от хорошего меча, да доброго доспеха.
Вокруг стоянки простирался молодой сосновый лес, хотя Руд бы предпочел глухой ельник. В темном лесу воображение ведет себя спокойнее, да и глухая стена лапника создает иллюзию защиты. Эйдор, как мог, успокаивал товарища, объясняя, что сейчас им нечего бояться. Все Поставленные наверняка заняты имперской армией, а она в днях двух пути к западу. Вампир специально сделал крюк по Путаным местам, огибая возможные лагеря Мереана. Также он не забывал о том, что на границе Анхора не протолкнуться от войск Братства и короля. Идти к цели по трупам невинных солдат юноше не хотелось. И без него смерти будет чем заняться.
Руда пришлось усыпить. Воин долго ворочался, вздрагивал от криков ночных птиц и шептал проклятья, но после заклинания Эйдора уснул, как младенец, и вампир был уверен, что до утра спутник не проснется. Сам волшебник, в отличие от приятеля, наслаждался тихим покоем опасных мест. Он бросил им вызов и ждал реакции. Зачем? Сложный вопрос без ответа. Доказать свою силу? Избавиться еще от одного страха?
Приближение Поставленного Эйдор почувствовал ближе к утру, когда на востоке появилась светлая полоса зари. Кто-то из мертвых генералов шел в их сторону, чтобы покарать дерзких чужеземцев, посмевших пересечь магическую черту. Чародей сел лицом к тому месту, откуда приближался неизвестный страж Анхора и прикрыл глаза, изучая течения сил. С каждой минутой ожидания юноша испытывал все большее волнение. Подрагивали руки, ноги; тело била крупная дрожь. Говорят, что перед боем многие испытывают подобное и при этом никто не зовет мерзкие ощущения емким словом «страх». Отчего, интересно?
Шумно вдохнув пронзительный ночной воздух, Эйдор открыл бурлящие Силой глаза. Он был готов, и когда среди деревьев появилась фигура Поставленного – то медленно поднялся на ноги и улыбнулся противнику. Юноша безотчетно расправил плечи и гордо поднял голову, встречая мертвого генерала. Страж Анхора неспешно приближался, словно плыл по ночному лесу. Ни единого звука не раздалось в притихших Путаных местах. Ни одна птица не нарушила ночное безмолвие.
Неожиданно зашумела листва, и в лицо юному чародею ударил теплый ветер. Мягкий порыв отбросил длинные седые волосы назад, проник за пазуху и тут же утих. Вампир терпеливо ждал, и в душе его не было место страху. Дрожь в теле бесследно прошла, а океан магии забурлил вокруг Эйдора пуще прежнего.
Темная фигура остановилась в десяти шагах от него, и поляну осветила вспышка зеленого света. На лице мертвеца красовалась ржавая маска, когда-то давно изображавшая плачущую гримасу. По остаткам одеяния сложно было сказать, какими войсками командовал Страж в те времена, когда был человеком. Да и оружия у Поставленного Эйдор не заметил.
Того, что в следующий момент сделал мертвый генерал, вампир никак не ожидал. Он был готов к атаке монстра, был готов к его бегству, но легендарный воитель с трудом преклонил колено и покорно опустил голову. Тот, кто был создан силой Халда без боя склонился перед усмийцем. Сначала от осознания произошедшего юношу бросило в восторженный жар, и он почувствовал себя ребенком, сорвавшим на ярмарке первый приз. Но чуть позже… Чуть позже в голове родилась отвратительная мысль о вере, ухнула с высоты в болото старых воспоминаний, взбаламутила прежние сомнения. Благородные усмийцы, подлые служители Халда. Ведь в людях Смутных Королевств вера и так еле теплится… В Анхоре же больше почитают Братство, чем Халда! И сейчас склонившееся перед усмийцем бездушное создание Горна оказалось самым ярким подтверждением тому, что веры нет. Есть только сила, которой подчиняются те, или иные, и неважно кому она принадлежит. Надо будет – и усмийцы возглавят священный поход против Кузен, а в случае чего – паладины обрушат Небесный Горн. Получается, что так.
Эйдор отослал Поставленного прочь и сел у костра, глядя на спящего Руда. Вампир вдруг понял, что если не поделится с кем-нибудь своими мыслями – то сойдет с ума.
«Барс!» – вокруг царила глухая ночь. Тишина. Далекий собеседник должно быть сладко спит, но юноша об этом не думал.
