Девушка уселась в кресло перед зеркалом и начала поправлять прическу, а Полли сняла с манекена платье для второго акта. Приняв решение и дав себе слово, что она выполнит задуманное сразу после премьеры, ровно через неделю, Кассандра повернулась к тетушке и начала менять наряд. Решение было найдено, теперь уже не Кассандра, а Розина, хитрая, ловкая, неуловимая словно кошка, вступала в игру. Берегись, Мишель! Все будет так, как хочет она.
Наступил день премьеры. Накануне из Рима пришла новость о провале спектакля. Престарелый композитор Джованни Паэзиелло нанял множество клакеров, которые зашикали и застучали представление в Риме. Так старик рассчитался с молодым выскочкой, посмевшим присвоить чужой сюжет. Не помогло и то, что Россини выпустил оперу в Риме под другим названием — «Альмавива, или Тщетная предосторожность».
— Что делать, Кассандра? — метался по гримерной своей примадонны Барбайя, — Россини даже отказался дирижировать вторым спектаклем, который шел в Риме вчера. Кто бы мог подумать, что Паэзиелло не останется в стороне, ведь он очень стар и болен. Что, если он и сюда прислал своих клакеров?
— Успокойся, Доменико, — попросила Кассандра, восстановившая со своим антрепренером дружеские отношения. — Сегодня мы все узнаем. Я верю в успех. Розина — просто чудо, а опера — гениальное творение маэстро, может быть, даже лучшее из того, что он сделал.
— Надеюсь, ты права, — нерешительно сказал Барбайя, заражаясь уверенностью девушки. — Может быть, дело было еще и в Изабелле, она не захотела спорить с королевским двором Неаполя, неодобрительно посмотревшим на ее отъезд в Рим, и не поехала петь премьеру. Розину пела Джельтруда Ригетти, а она тебе в подметки не годится.
— Ну, вот видишь, ты сам говоришь, что дело не в опере, — улыбнулась Кассандра, — я счастлива петь эту партию. По секрету тебе скажу: я больше не Кассандра, а Розина, и на эту девушку у меня большие планы.
Она встала из-за туалетного столика, взяла под руку Полли и направилась к дверям. Антрепренер пошел за ними. Теперь все его надежды были связаны с этой изумительной девушкой, такой красивой и такой талантливой. Он не понял ее шутки про Розину, но надеялся на то, что его примадонна знает, что делает. А Кассандра, пообещав себе, что в случае успеха оперы сегодня же приведет свой план в исполнение, горела желанием принести победу маэстро Россини, театру и себе самой великолепным пением.
Первая картина прошла со скромным успехом: зрители аплодировали, но довольно прохладно. Барбайя, стоявший за левой кулисой, поздравил себя хотя бы с тем, что старый композитор не прислал в Милан своих клакеров. Теперь оставалось надеяться на Кассандру. И она оправдала надежды своего антрепренера. Ее ария разбила лед предубеждения. Кассандра вышла к самой рампе, улыбнулась огромному невидимому залу, по-кошачьи повела плечом и запела:
— Я так безропотна, так простодушна, вежлива очень, очень послушна, и уступаю я, и уступаю я всем и во всём, всем и во всём, — кокетничала она с огромным залом, где каждый мужчина понял, что это очаровательное создание обращается именно к нему. И тут же женщина-котенок отступила, показав коготки, — но задевать себя я не позволю, и всё поставлю на своём!
Даже мгновения не прошло после того, как Кассандра взяла последнюю ноту, а зал уже взорвался бешеными аплодисментами, криками «браво», на сцену полетели цветы.
— Спасибо тебе, Кассандра, — тихо сказал в кулисах Барбайя и послал своей примадонне воздушный поцелуй.
Девушка улыбнулась антрепренеру и тут же перевела взгляд на маленькую ложу возле сцены. Граф Печерский с обостренным слухом незрячего поворачивал голову на чуть слышный звук ее шагов, когда она, наклоняясь, собирала на сцене букеты. Кассандра специально прошла в правую кулису, относя собранные цветы Полли, чтобы вернуться обратно мимо молодого человека. Она знала, что он услышит ее шаги, и надеялась, что Мишель что-нибудь скажет ей. Девушка даже загадала: если он похвалит ее пение, значит, сегодня они будут вместе. С замиранием сердца она вышла из правой кулисы, отдав цветы тетушке, и услышала:
— Браво, «Божественная»!
«Слава богу, — подумала Кассандра, — теперь все будет так, как я хочу».
Она вернулась в декорации и повела дальше свою партию, и теперь зрители встречали бурными рукоплесканиями каждую арию, а к концу спектакля зал уже стоял. Это был не просто успех — это была грандиозная победа. Миланцы вызывали своих артистов на поклоны почти час, а потом устроили факельное шествие по спящим улицам прекрасного города.
На торжественном обеде, устроенном для труппы Барбайей, Кассандра сидела между графом Печерским и Полли. Она была совершенно счастлива. Граф был так восхищен ее пением, что не мог думать ни о чем другом. Он думал о том, какой прекрасной должна быть эта молодая женщина, околдовавшая полный зал мужчин так, что каждый из присутствующих считал, что прелестная кокетка обращается именно к нему.
«Я должна убедить его, что действительно прекрасна, — подумала Кассандра, — он должен стать моим. Пусть это для меня ново и сложно, но я буду бороться за этого мужчину».
Эта мысль вновь разбудила в ее теле странное томление, кожа девушки загорелась, и она испугалась, что присутствующие заметят ее волнение, но все были так рады удачной премьере, так счастливы своим успехом, что никто не обратил внимания на смущение своей примадонны. Вечер тек весело и раскованно под шутливые тосты певцов и музыкантов. Наконец, почти в три часа ночи, Барбайя поднялся и произнес последний тост:
— Дорогие друзья, поздравляю всех с огромным успехом новой оперы, и прошу на следующем представлении, которое состоится через три дня, петь так же великолепно, — попросил антрепренер. — А я через пару часов выезжаю в Вену, чтобы подготовить перенос нашего спектакля на сцену императорской оперы. Премьера в Вене — ровно через два месяца. Готовьтесь, а пока радуйте Милан!
Труппа шумно зааплодировала, все начали подниматься со своих мест и выходить из-за стола.
— Тетушка, идите, ложитесь, не ждите меня, — предложила Кассандра усталой Полли, — меня проводит граф.
— Хорошо, дорогая, — согласилась Полли, действительно не привыкшая так поздно бодрствовать.
Она поднялась, захватила свою шаль и вышла из зала. Кассандра попрощалась с антрепренером, пожелала всего хорошего артистам и, опершись на руку графа, медленно направилась к выходу. Мягкая итальянская зима была очень теплой, и Кассандра пришла в театр, только накинув кашемировую шаль на платье. Но сейчас холод ночи давал себя знать, и девушка поежилась.
— Вы мерзнете, — сразу догадался граф и, сняв со своих плеч вечерний черный плащ на алой шелковой подкладке, накинул его на плечи девушки.
Михаил впервые задержал руки на плечах Кассандры и подумал, какие они тонкие и изящные.
«Господи, наконец, он понял, что я живая, из плоти и крови, — мысленно обрадовалась Кассандра, — нужно ковать железо пока горячо».
Она прижала свою руку к руке графа и прильнула к его боку, как будто пытаясь согреться. От девушки не ускользнуло напряжение, пронзившее тело ее спутника. Они как раз подошли к подъезду их дома. Кассандра вставила ключ в замочную скважину, повернула его, а граф потянул за дверную ручку и отступил, пропуская Кассандру вперед.
— Такой великий вечер, — тихо сказала девушка, — я не смогу уснуть, но не хочу будить Полли, она так чутко спит. Может быть, мы можем выпить чаю на вашей кухне? Ваши слуги молодые, мы их не побеспокоим.
— Конечно, — с готовностью согласился Михаил, — мы вообще никого не побеспокоим: я отпустил Аннет на три дня в гости к дяде, переехавшему по ее совету на озеро Комо, а Сашка поехал ее сопровождать, чтобы с девушкой ничего не случилось.
Кассандра это прекрасно знала, потому что сама посоветовала девушке, скучавшей по единственному, уже старому родственнику, попросить отпуск. Она даже подарила Аннет немного денег на подарки дяде. Но
