ветеран.
— Ну почему команды из какой-то Тампы или Каролины должны выигрывать Кубок Стэнли? — с досадой воскликнул он несколько дней назад после четвертого подряд поражения «Листьев». — У них там даже и катков-то небось нет.
— Да брось ты, пап, — отозвался Грин. — «Листья» ничего не выигрывают уже с 1967 года.
— Знаю, знаю, — отозвался отец. — Но я все жду. Я умею ждать.
— Мой отец ярый болельщик «Листьев». — Грин передал Денту спички. — С ума сходит, когда они проигрывают.
— Тренера надо менять, — заметил Дент. — Видели вчерашнюю игру? Остается две минуты, а он ставит третьего центрального на вбрасывание.
Грин кивнул, подвинул Денту пенополистироловую чашечку в качестве пепельницы, намеренно оставив на дне немного воды. Дент зажег сигарету и сделал несколько глубоких затяжек. Грин терпеливо ждал.
— Брэйс так ни черта и не говорит. — Дент выдохнул дым в сторону. И уставился на стену. — Словно язык проглотил. Поначалу было жутковато, а теперь я привык. Даже не знаю, что делать, если он вдруг возьмет да заговорит.
— По-прежнему пишет записки? — поинтересовался Грин.
— Да. В своей тетради. Уже всех нас приучил. Пишет нам маленькие записки. А когда играем в бридж, просто делает знаки руками.
— Вами как-то интересовался?
— А зачем ему? Я следую вашему совету, детектив. Сам рассказываю о себе, когда есть настроение. Словно на приеме у психотерапевта. Я даже на койке лежу почти все время. Будто хожу к настоящим психотерапевтам, куда меня в свое время направляли. — Дент расхохотался гортанным смехом, который прервался приступом кашля. — Пока все не полетело в тартарары.
— И вы не нагрели их на полмиллиона долларов…
— Что теперь говорить. — Дент затянулся сигаретой.
— Что он читает? Газеты?
— Просто пожирает их. До дыр. И все кроссворды пишет своей ручкой.
— Книги?
— Все, что привозят на тележке. Детективы, романы, биографии. Ему, похоже, все равно.
— Что-нибудь еще?
— Больше ничего. Проще сокамерника я еще не встречал.
Грин откинулся на спинку стула и посмотрел Денту в глаза. Дент отвел взгляд в сторону. Наконец, смущенный наступившей тишиной, он посмотрел на Грина, но тут же опустил голову. Бросил наполовину выкуренную сигарету на бетонный пол и придавил ее ботинком, скрипнув подошвой по цементу.
— Вы неглупый человек, Дент. Как думаете, почему он замкнулся?
Дент поднял окурок и потер его обгоревший конец о подошву ботинка.
— Трудно понять, — сказал он наконец.
Грин почувствовал определенную симпатию Дента к Брэйсу.
— Почему бы не попробовать?
— Я помню, какой он был в эфире — вот уж умел говорить-то. Может, просто устал от болтовни, надоело.
— Ну, такую версию мы слышали, — отмахнулся Грин.
Дент пожал плечами. Закатав левую штанину, он запихнул окурок в носок вместе с целой сигаретой.
— Он будто бы совсем неплохо себя ощущает.
— Говорил что-нибудь о своем деле?
— Написал, что совещание суда с адвокатами сегодня днем. Поэтому мы сейчас беседуем?
— Он говорил, что судья — Саммерс?
Дент напрягся.
— Проклятый Саммерс! — выпалил он. — Мистер «морской академик». Ненавижу его. Он как-то дал мне шесть месяцев за украденную пачку аспирина.
Грин усмехнулся:
— Это тогда вас пытался остановить молодой сотрудник магазина, а вы толкнули его на стеклянную дверь?
— Да. Но, как бы там ни было, Саммерс большая свинья, — буркнул Дент.
— Нам известно, что Брэйса навещает его адвокат. А еще кто-нибудь?
Дент покачал головой.
— Он еще с кем-то общается?
— Только с двумя — теми, что играют с нами в бридж. Да с мистером Ежом — лучшим охранником в «Доне». Благодаря ему наших партнеров по бриджу тоже переселили на пятый. А теперь он и сам туда перебрался. Говорит, что он наш телохранитель.
— Расскажите мне о ваших партнерах по бриджу.
Дент пожал плечами:
— Да ничего особенного. Один — старик с Ямайки, ждет суда за убийство. Другой — местный дед. Вроде был учителем. Жена, дети и все остальное. Потом опять начал пить.
— Что они говорят о Брэйсе?
Дент вновь пожал плечами и буркнул:
— Говорят, чертовски хорошо играет в бридж.
— Предварительное слушание — в мае, — сказал Грин.
Дент потер лицо руками.
— Послушайте, детектив, сейчас я в больничной палате и побуду там до конца первенства. Это примерно в конце мая. А потом — все. Как только хоккей закончится, я хочу убраться из «Дона».
— Будем надеяться, Брэйс до того времени заговорит. — Сунув руку в карман, Грин достал пачку ментоловых конфеток.
— Будем надеяться, «Листьям» все-таки будет за что побороться, — ответил Дент. Он насыпал себе в ладонь горсть мятных конфеток и отправил в рот. Остальные исчезли у него в рукаве. Он встал и пнул дверь в заметно ободранное место. — Хорошо бы охрана пошевелилась, — сказал он. — А то, если меня долго не будет, ребята могут что-то заподозрить.
Грин поднялся со стула. Когда охранник открыл дверь, Дент, словно по сигналу, повернулся, сложив руки за спиной. Грин услышал характерный металлический звук открывающихся наручников, затем последовал более продолжительный звук: зубчики зацеплялись за зубчики — наручники закрылись.
Это был жуткий звук — Грина от него всегда коробило.
Глава 34
С первого дня ареста Брэйса Дэниел Кенникот превратился в постоянного слушателя утренней программы, чтобы понять, как Доналд Дандас поведет себя в такой непростой ситуации. Первые несколько дней после ареста Брэйса программа, как обычно, продолжала выходить в эфир с Дандасом в качестве временного дублера основного ведущего. Во время рождественских каникул ее вообще в эфире не было — шли безликие передачи местных радиостанций. В январе программа вышла уже под названием «Утренней порой» с Дандасом как постоянным ведущим. О сидящем в тюрьме Брэйсе, обвиняемом в убийстве первой степени, не было сказано ни слова.
Это напоминало поведение свиней из книги «Скотный двор», которые по ночам подло стирали заповеди. А Кевин Брэйс, подобно Снежку из этой новеллы Джорджа Оруэлла, был просто вычеркнут из учебников истории.
Дандас оказался достойным ведущим. Он мог со знанием дела беседовать на разные темы, однако
