— «Хиии-хиии-хиии-хиигггххх». И что же это за шанс, Джейн — Джейн! Я серьезно.
— Буснер.
— «Хууууу» что?
— Наш шанс — Зак Буснер. Давайте попросим его осмотреть Дайкса. Возможно, он что-то придумает.
Глава 10
Длинный синий «вольво» седьмой серии свернул с Талгарт-Роуд и нырнул под Хаммерсмитскую эстакаду. Внутри машины команда Буснера занималась тем же, чем всегда: одни буйствовали, другие их поучали. Старшие подростки на заднем сиденье чистились, хихикали, дергали за разнообразные веревочки, ручки и кнопочки и истошно вопили, уворачиваясь от нокаутирующих ударов вожака, которым было не занимать силы, но явно недоставало меткости.
— «Ррррряв»! Вот что, ребята, — показал именитый натурфилософ, как он любил себя обозначать, — мы приближаемся к больнице, где заточен этот бедняга.
Прыгун крутанул рулем вправо-влево, преодолевая S-образный поворот, вслед за «вольво» увивались маленькие смерчи потревоженных пакетов из-под чипсов.
— Обратите внимание на белые столбы и трубы, которыми украшены стены клиники.
Старшие подростки исполнили приказ вожака, задрав головы вверх и уставившись тремя парами глаз сквозь люк; три порции шерсти выпростались наружу поверх воротников их футболок.
— Видите «хууууу»?
— Да, видим, вожак, — взмыли к крыше машины шесть лап.
— Архитектор, который проектировал это «уч-уч» здание, вероятно, полагал, что в известном смысле следует традиции функциональности в духе школы Баухаус и брутализму Ле Корбюзье, но, признаемся, на самом-то деле он сделал что «хууууу?» — На заднем сиденье царило беззначие. — Итак, что же он сделал на самом деле «хууууу»?
Эрскин поднял вверх палец.
— «Хууууу» да, Эрскин?
— «ХуууууГрааа» он просто навесил на окна решетки, вожак «хууууу»?
— Очень хорошо, очень хорошо, ты отличный самец, ползи сюда, — Буснер протиснул голову меж сидений и громко чмокнул Эрскина в морду.
— Именно, «чаппп-чаппп» совершенно верно, это-то он и сделал. Это не трубы и не столбы — это решетки. Возможно, лишь декоративные, но все же символ вышел грандиозный. Он нагляднейшим образом показывает, что шимпанзе на всех здешних четырнадцати этажах отрезаны от своих групп, лишены права на территорию и возможности четверенькать, куда им вздумается. Меж тем, — продолжил махать лапами Буснер как заправский дирижер, — вам, ребята, конечно, известно, что шимпанзечеству потребовались тысячелетия, чтобы преодолеть, подавить свое инстинктивное отвращение и ужас перед всевозможными увечьями и болезнями. Но и сегодня я порой нахожу повод сомневаться, что нам взаправду удалось это отвращение подавить. Сии столбы, — показал он так, что, казалось, знаки падают вниз с его ладоней как конфетти, — это не Башни, Где Царит Тишина,[80] это Башни, Откуда Раздается Истошный Вой. Там, на их вершинах, ненужные обществу тела наших собратьев лишаются чести и достоинства, а заняты этим падальщики, получающие деньги от государства, грифы в белых халатах…
Буснер со значением опустил лапы. Прыгун мигом смекнул, в чем дело, и щелкнул пальцами:
— «ХууууГрааа» великолепный образ, босс, великолепный.
— «Гррннн» спасибо, Прыгун, можешь поцеловать мне задницу.
Прыгун немедленно исполнил приказ вожака.
Высадив команду Буснера у главного входа в больницу, Прыгун отвел «вольво» на стоянку. В голове его — разумеется — полыхал неслыханный пожар гнева, он был весь агрессия, весь Воля к Власти.[81] Союз, думал он, все, что мне нужно, — это заключить хороший союз, и тогда я смогу осуществить свой план. Меня воротит от необходимости целовать Буснера в задницу, и мне плевать на его прежние заслуги, пусть они хоть сто раз вселенского масштаба. Абсурдный случай с этим художником — то самое, чего я так ждал. Если бы я верил в судьбу или в какого-нибудь Вожака, по чьему агрессивному образу и подобию мы все созданы и у которого можно что-нибудь вымолить, то считал бы, что Дайкс послан мне Провидением. Но на самом деле тут всего лишь изумительное, смешное до колик совпадение. Союз, союз… может, Уотли не откажется стать моим союзником, и ведь старик думает, я не знаю, что у него артрит, а я-то все-все знаю, да-да, и еще много чего другого знаю, мало не покажется.
Буснеровы старшие подростки поневоле пришли в восхищение — так много шимпанзе кланялись именитому психиатру, пока тот шествовал по первому этажу больницы. Они много раз бывали вместе с ним в больнице «Хит-Хоспитал», но никогда не верили, что подобострастие тамошнего персонала — нечто большее, чем просто рефлекс, этакое похмелье прошлого. Но теперь, видя, как врачи и медсамки один за другим бросали все свои дела, бежали им навстречу и кланялись Буснеру, а их носы и зады тряслись в пароксизме покорности, Эрскин и его братья по-новому прониклись уважением к своему вожаку.
Команда села в лифт и поехала наверх, в психиатрическое отделение.
— «ХуууГраааа» держитесь-ка поближе друг к другу, ребята, — показал Буснер под свист тросов. — Обезьяна, которая здесь начальник, не очень-то меня любит, так что, возможно, придется принимать экстренные меры. А для вас это, как вы понимаете, возможность кое-чему научиться.
В самом деле, Уотли ждал их прямо у дверей лифта, — видимо, кто-то успел ему заранее ухнуть. Вместе с ним была д-р Боуэн. Буснер отреагировал немедленно — щелкнув пальцами Боуэн, громко забарабанил по металлической двери и заорал что было мочи:
— «Вррррраааа!»
Боуэн не заставила себя ждать, и вдвоем они бросились на Уотли. Консультант швырнул наземь зажатые в лапах бумаги, попятился, оступился и упал, коллеги с быстротой молнии втоптали его в пол и с грохотом и улюлюканьем понеслись в другой конец коридора.
— «Хууууу» вижу, ваш вожак не забывает старые привычки, — показал Уотли вытянувшимся вдоль стены Буснеровым подросткам. — Как всегда, сразу стремится показать, кто здесь главный, да так, чтобы сомнений не возникло «хууууу»! А вот они уже и обратно бегут…
Уотли перекатился к другой стене — весьма проворно для шимпанзе его возраста, — едва успев увернуться от ветряной мельницы передних лап и сметающих все на своем пути задних лап старшей по отделению и ее союзника. Роль пены на гребне обезьяньей волны исполняли подбрасываемые нападающими в воздух картонные коробки, утки, пустые пакеты из-под капельниц и прочие подобные предметы, у самих же союзников шерсть стояла дыбом, оба оглушительно лаяли. Кроме того, у Буснера была эрекция — его член розовым столбом торчал из паха. И он, и Боуэн заливали окружающих потоками слюны и мочи.
Присутствующие шимпанзе — как персонал, так и пациенты — собрались в противоположных концах коридора и махали лапами, обсуждая, насколько впечатляющим получается представление. Буснер и Боуэн без устали носились взад-вперед, не забывая пинать все, что попадалось под лапы, выть и извергать разного рода выделения. Дорогу им преградила тележка с лекарствами — именитый психиатр и старший врач не успели обежать ее с разных сторон, и к потолку мигом взметнулся фонтан из разноцветных таблеток, стеклянных ампул и использованных и неиспользованных шприцев. Увидев это, Уотли решил, что дело плохо и пора опускать занавес. Когда агрессоры в очередной раз приблизились к лифту, они повстречались с его угловатой, волосатой задницей, чьи великолепные складки перекрывали коридор наподобие шлагбаума.
Буснер едва не налетел на преграду и остановился, дрожа от ярости.
— «Ррррааааа!» Что это такое, Уотли «хууууу»?
— «Хххх-Грррнннн» это моя задница, «хууууу» о Великий и Ужасный!
— Да неужели «хууууу»? Что покажешь, Джейн «хууууу»?
