— Нет, не в этом дело, — вдруг сверкнув глазами, поправила его Аня, — она вполне симпатичная. Просто с ним рядом никакая женщина не смотрится. Жаль, что, когда он делал мне предложение, я этого не видела.
Адам рассмеялся.
— Слава богу, чувство юмора у вас еще не пропало.
— А куда деваться? — вздохнула Аня. — Она уже беременна.
Адам растерялся.
— Вы уверены?
— Да, это было первое, что Дмитрий мне сообщил. Думаю, он хотел таким образом наказать меня.
— Вот подонок! Жаль, что вам приходится видеться с ним изо дня в день.
— Думаю, поэтому он мне и сообщил. Наверняка мечтает, чтобы я подыскала себе другую работу.
— Скорее всего, вы правы.
Она беспомощно взглянула на него.
— Но мне еще надо сдать квалификационные экзамены. Мне пока некуда деться.
— Послушайте, я тоже руковожу лабораторией! — с жаром воскликнул Адам. — С вас я не спрошу диплома, можете быть уверены!
— Вы очень добрый, — ответила Аня. — Вы такой хороший человек, доктор Куперсмит. Так что лучше я вам сразу расскажу про свои недостатки. Я всей душой желаю причинить боль Дмитрию — в отместку за то, как он со мной поступил. И мне это удается. Каждое утро он вынужден смотреть мне в глаза. И начинать трудовой день с резью в животе.
— Знаете, если б я видел вас каждое утро, для меня это было бы залогом успешного дня.
Она вспыхнула:
— Доктор, вы мне льстите.
— Во-первых, называйте меня Адам, — поправил он. — Во-вторых, это никакая не лесть. А в-третьих, прошу отнестись к моему предложению со всей серьезностью. Не спешите, подумайте, сколько считаете нужным, но обещайте, что не забудете о нем сразу, как мы расстанемся.
Она улыбнулась:
— Обещаю.
— Вот и отлично. Завтра утром я лечу на конференцию в Сан-Франциско. Постараюсь перед этим вам позвонить, узнать, все ли у вас в порядке.
19
Изабель
За внешним спокойствием Мюриэл скрывалось внутреннее смятение. Невозмутимость ей удавалось сохранять благодаря сильным транквилизаторам, которые прописал врач. Чтобы окончательно не потерять дочь, приходилось делать вид, что она согласна с внезапно изменившимися планами. Мюриэл была возмущена вероломством Реймонда, но генеральное сражение сейчас не ко времени, им можно было все испортить. Она понимала, что пока не в силах справиться с Реймондом, который будет тянуть дочь на свою сторону. А в результате пострадает Изабель, ей придется разрываться между родителями.
Мюриэл холодно пожелала Реймонду счастливого пути. И только обняв дочь, не сумела сдержать слез. Питер тоже попрощался с сестренкой, закусив губу, после чего, сдерживая негодование, холодно пожал руку человеку, не пожелавшему стать ему настоящим отцом.
В дороге Изабель задремала. Реймонд гнал машину на безумной скорости, одержимый желанием представить дочери Сан-Франциско в лучах зари, в тот волшебный миг, когда свет одерживает верх над ночной тьмой. Для этого Рей даже изменил маршрут и взял севернее — он хотел въехать в город по восьмидесятой трассе, вдоль восточного берега бухты, и полюбоваться первыми лучами солнца, когда они заливают Беркли-хиллз и издали озаряют мост Золотые Ворота. На этом величественном инженерном сооружении еще горели фонари, а первые лучи зари уже тронули тросы, натянутые между гигантскими пролетами, придавая им сходство с фантастическими нитями гигантской электрической лампы.
— Ах! — вздохнул Рей. — Вот мы и дома.
Изабель прикинулась спящей. В душе «домом» она все еще считала тот, откуда они только что уехали.
Добравшись до своей квартиры на Пьемонт-авеню, они обнаружили под дверью целую кипу писем. Чтобы распахнуть дверь, Реймонду пришлось применить силу.
— Для меня ничего нет? — с надеждой спросила Изабель. Как правило, домой к ней письма приходили редко, поскольку отец договорился с университетом о неразглашении частной информации, включая адрес и номер телефона. Вся ее корреспонденция поступала на физический факультет — преимущественно это были просьбы об автографе.
Изабель такое положение дел повергало в смущение. Она вовсе не хотела, чтобы к ней относились как к какой-нибудь поп-звезде. И чтобы чужие родители приводили ее в пример своим дочерям.
Реймонд занялся чтением писем.
— Что-то они тут наврали в этом счете за электричество. У нас здесь что — мыс Канаверал? — проворчал он.
И тут заметил кое-что еще.
— Ого, Изабель, тебе сегодня письмо. — Отец без опасений передал ей конверт, успев прочесть на нем название отправителя — физический факультет.
Дочь вскрыла конверт, прочла содержимое и расплылась в улыбке.
— Вот это здорово! Карл приглашает меня — то есть нас с тобой — в гости.
— А кто там будет? — спросил отец, моментально почуяв неладное.
— Одни физики, — ответила Изабель. — Не знаю почему, но в основном — холостые. Думаю, это у них профессиональное, у них вся жизнь в науке. Но раз в году Карл вытаскивает их из лаборатории, чтобы глотнули свежего воздуха.
— Какой гостеприимный! — похвалил Реймонд. Из своего опыта он знал, что наблюдения Изабель соответствуют действительности. Тревожила же его не столько дочь, сколько он сам — Рей боялся, что не сумеет поддерживать беседу на таком высоком уровне.
Зато неплохой шанс посмотреть живьем на этого Прахта.
Дом профессора, как и следовало ожидать, стоял на Беркли-хиллз, в том месте, которое называется Панорамик-вэй, в полном соответствии с открывающимся оттуда видом. Престижный район, с роскошными виллами, в полной мере соответствовал статусу их обитателей, самых заслуженных, а следовательно, и самых высокооплачиваемых ученых университета. Реймонд с удовлетворением оглядывал обстановку. Ни для кого не секрет, что Массачусетский технологический пытался переманить Прахта, и едва ли Беркли, с его государственным финансированием, мог адекватно ответить на эту угрозу. Судя по дому, профессор любил пожить на широкую ногу. Не исключено, что в конечном итоге его все-таки сманят в Бостон.
Прахт радушно поприветствовал Изабель и представился ее отцу.
— Рад, что вы тоже пришли, мистер да Коста.
Реймонд в душе оскорбился, восприняв это приветствие как тонкий намек на его привычку неотступно следовать за дочерью.
— Пройдите в сад, — предложил хозяин. — Изабель вас со всеми познакомит. Но предупреждаю, далеко не все там так же пышут энергией, как ваша дочь. Некоторым, чтобы разговориться, требуется два, а то и три бокала.
Проходя через дом, Реймонд внимательно разглядывал лица гостей. Он наконец получил прекрасную возможность оценить, с кем дочь общается в лабораториях, куда у него не было предлога совать свой нос.
Это был вполне обычный летний вечер. Уже достаточно посвежело, чтобы большинство гостей
