набросили свитера, хотя бы просто на плечи.
Реймонд ничуть не удивился, большинство гостей были мужчины. Несколько присутствующих дам, в основном жены аспирантов, с восторгом смотрели на Изабель, факультетскую знаменитость.
Все молодые ученые были чем-то похожи друг на друга, сдержанные, серьезные. Неудивительно, что на их фоне Изабель сверкала энергией, как бенгальский огонь.
Реймонда встретили с почтением, какого он и сам не ожидал. Он было обрел уверенность в себе, как вдруг его осенила одна мысль.
— А что миссис Прахт, ее не существует? — шепотом спросил он у дочери.
— Существует, но они разводятся.
— А-а, — протянул отец. Забыв, что и сам находится в стадии развода, Реймонд решил, что сей факт говорит не в пользу Прахта.
Общаться ему оказалось проще с преподавателями, нежели с аспирантами. Молодежь была настолько одержима своими диссертациями, что ни о чем другом говорить не могла. Зато «старики» с удовольствием отдыхали от работы. Они предпочитали посплетничать — и главным образом о том, кто в этом году получит Нобелевскую.
Двое парнишек, лет шестнадцати и тринадцати, жарили на гриле вегетарианские сосиски и гамбургеры. Реймонд с дочерью подошли со своими тарелками. Старший из «поваров», долговязый и бронзовый от загара, развязно бросил Изабель:
— А ты, наверное, мисс Эйнштейн?
Рей нахмурился.
— Проходи, Изабель, мы держим всю очередь, — раздраженно произнес он.
— Ничего подобного, — заявил парнишка. — Очередь задерживаю я, поскольку мне не терпится познакомиться с юным дарованием. Так сказать, вкладом небес в развитие физической науки и самым замечательным феноменом за все время после того, как Ньютон получил яблоком по темечку.
— Ты как разговариваешь? — возмутился Рей.
— Я вас чем-то обидел, мистер да Коста? Или, наверное, доктор да Коста? Я слышал, вы тоже по этой части.
Реймонд воспринял реплику как дерзкую попытку его осадить. Весь факультет, несомненно, в курсе, что степени у него нет, а значит, этот юный шутник намеренно хотел его унизить.
— Позвольте представиться, — сказал юноша.
— В этом нет необходимости, — резко парировал Реймонд.
— Это уж точно, — согласился юноша. — Я всего лишь отстойный пацан с продвинутыми амбициями — или, наоборот, продвинутый пацан с отстойными амбициями.
— Что? — рассмеялась Изабель.
— Дошло? — Он подмигнул. — Весь день на братце чувство юмора оттачиваю. Скажи, Динк?
Младший «повар», на которого внезапно легли двойные обязанности, покорно кивнул:
— Да уж. Брат у меня порядочная заноза.
— Изабель, — окликнул девочку отец, — идем вон туда, там столик свободный. Можем…
Девушка, чего с ней никогда не бывало, пропустила отцовский призыв мимо ушей и осталась стоять, завороженная юным ниспровергателем условностей.
— Твоего брата правда зовут Динк? — поинтересовалась она. Просто чтобы поддержать разговор.
— Неофициально. Окрестили его Джорджем, но я придумал ему более выразительное и благозвучное имя. А кстати, меня зовут Джерри, я — крест, который Карл несет за то, что слишком умный. Иначе как бы я в этом ученом обществе оказался? Верно я говорю?
Повернувшись к своему помощнику, он распорядился:
— Динк, похозяйничай тут, а я пока провожу почетных гостей за стол.
— Это лишнее, — попробовал возразить Реймонд. Но юный нахал уже подхватил его под руку.
Юноша забрал у них тарелки и повел через газон, по пути отдавая команды почтенным профессорам, чтобы «дали дорогу принцессе».
На некотором возвышении стоял столик с написанной от руки карточкой: «Зарезервировано».
— Да-да, — сообщил Джерри, не дожидаясь вопроса, — это я специально для вас занял. Чаевых не надо.
Перехватив тарелки на одну руку, он полотенцем смахнул несуществующие крошки и элегантно поставил еду на стол.
— Благодарю, — сказал Реймонд, надеясь, что на этом общение его дочери с этим малолетним преступником будет исчерпано.
— Не возражаете, если я с вами посижу? — Вопрос, конечно, был риторический, поскольку Джерри уселся, не дожидаясь ответа.
В душе Рей бушевал, но был вынужден сохранять приличие. В конце концов, повторял он про себя, это сын ее научного руководителя.
— Я видела на столе у Карла твою фотографию, — заметила Изабель.
— Ага, он ее использует в качестве мишени для дартс, — огрызнулся Джерри. — Полагаю, он говорил тебе, что я — живое опровержение поговорки про яблоко и яблоню.
— Точнее, он мне говорил, что у тебя сейчас переходный возраст, ты бунтуешь, — уточнила Изабель. — И что вообще ты очень способный.
— Нет, это я раньше был способный. Потом я на все это махнул рукой, бросил школу и пошел в профессиональный теннис.
— Тебе так хочется, чтобы тебя считали дурачком? Почему? — с неподдельным интересом спросила Изабель.
— Правду сказать? — Он вдруг посерьезнел и стал совсем не похож на того шута, каким только что был. — Расскажу тебе поучительную притчу. Когда-нибудь поможет тебе в выборе мужа.
Сколько можно это терпеть, мысленно возмущался Реймонд. А Джерри начал свой рассказ:
— До тебя Карл Прахт был самым молодым ученым, когда-либо участвовавшим в физических исследованиях университета Беркли.
— Я этого не знала, — перебила Изабель.
— Во-во. — Парень кивнул. — Его корона перешла к тебе. Но это неважно. Помимо этого, он еще умудрился в совсем юном возрасте жениться на талантливой математичке. Результат этого убийственного сочетания генов перед тобой — с коэффициентом умственного развития выше двухсот.
Реймонд оживился. Он был заинтригован происхождением этого паренька и его фантастическими интеллектуальными способностями.
Изабель сразу увидела родственную душу — уж этому парню не надо будет объяснять, почему она порой ощущает себя белой вороной. Что еще важнее — Джерри нашел в себе смелость бежать из этого питомника гениев.
— Ты только подумай, как много тебе дано узнать о мире, — проговорил Реймонд. Он впервые включился в цивилизованную беседу с юным Прахтом.
— Мистер да Коста, я бы не сказал, что этот мир меня очень впечатляет. Всего лишь замусоренная, перенаселенная околица Вселенной. Мне больше по душе космос.
Да уж, мысленно проворчал Реймонд.
— Между прочим, как мне все время напоминает мой отец, первые мои слова были: «Почему звезды светят?»
— Правда? — воскликнула Изабель, вспоминая свои детские терзания и ощущение себя пришельцем с чужой планеты. Про себя она невольно отметила, что волосы у него совершенно выгорели на солнце, отчего глаза кажутся синими-синими.
— Сколько тебе было лет? — поинтересовался Рей. В его голосе зазвучали ревнивые нотки.
— Не знаю даже, — отшутился Джерри. — Кажется, смотреть на звезды и задавать свои вопросы я начал еще в пеленках.
— Что ж, тебе было у кого спрашивать, — сочувственно произнесла Изабель.
— Тебе тоже, — ответил тот комплиментом на комплимент. Он уже понял, что лестью легче завоевать
