Не в силах забыть и на миг… Прислуживая при дворе, Косикибу-найси часто надевала парадное платье с узором из листьев хаги в каплях росы. Когда она покинула этот мир, государыня Дзётомонъин[83] изволила попросить у меня это платье, и я преподнесла его ей, сопроводив такой песней…
Непрочна роса. Но видишь — сверкает, как прежде, На листьях хаги. С чем же сравнить угасшую В одно мгновение жизнь?[84] Ответ:
Могла ли я думать, Что останется нам на память Лишь эта роса На рукавах. Ах, никогда Им уже не просохнуть… После того как скончалась Косикибу, государыня Дзётомонъин изволила прислать мне на память придворный наряд, который покойная долго носила, и, увидев, что на нем написано: «Косикибу»…
Твоя бренная плоть Давно подо мхом истлела. Непогребенным Осталось лишь имя, печально Теперь смотреть на него. После того как скончалась Косикибу, увидела внуков…
Нас оставив, ушла. И о ком же теперь печалится, Тоскует о ком? Ах, всегда нам дороже дети, И она теперь, верно, о детях… Когда этот мир казался мне еще более тщетным, чем обычно…
Все меньше и меньше Остается в мире знакомых Людей и имен, Вот и я — суждено или нет Сегодняшний день пережить? Когда этот мир покинул человек, с которым меня связывали глубокие чувства…
Вослед за тобой Душа моя устремилась, Отставать не желая, Неужели один лишь дымок Вознесся сегодня к небу? * * *
Нить порвалась, И брызнул в стороны жемчуг… Ах, даже его Удержать несравненно легче, Чем нашу жизнь в этом мире. Услышав колокольный звон на закате…
Вечерние сумерки. Всегда бесконечно печальны! Ведь знать не дано, Услышишь завтра иль нет Колокольный звон на закате… Начертав сначала: «Что человек — плавучая трава у берега реки…»[85], записала несколько песен, и среди них…
«Что роса? — Капли воды на травах», — Думала я. А это ведь вся наша жизнь — Миг в ожиданье конца.
