Сложила после того, как не стало Косикибу…
Что толку в весне? Лежу, погруженная в думы[86], Томясь от тоски… Ведь теперь ни цветы, ни дымка Моего не волнуют взора. Примерно в то же время послала кому-то…
Тягостно жить. Но твердя: «Жизнь мне постыла», — Ничего не изменишь… Разве что-нибудь есть у нас, кроме Дождливого поднебесья? Когда проводились поминальные службы по государыне Бива[87], решила пожертвовать храму свой жемчужный головной убор, за которым послала к Фудзивара Ясумаса, жившему в то время в провинции Танго…
Росу своих слез Стану и я, ничтожная, Сегодня ронять, Пусть в драгоценном уборе И мой заблистает жемчуг. После того как из мира ушел принц Тамэтака[88], целыми днями только и делала, что вздыхала…
Бессмысленна, Но тянется, не обрываясь, Постылая жизнь. Хотя пряжа души не прочнее Драгоценной жемчужной нити. Примерно в то же время, когда лил страшный дождь, один человек прислал осведомиться о моем самочувствии, и я ответила…
Дождь моих слез Льет и льет, ни на миг не кончаясь, А сегодня в душе Тучи сгустились так плотно, Что и вовсе не видно просвета. Сложила в последнюю ночь месяца Бегающих учителей… [89]
Говорят, навещают В эту ночь нас души умерших, Но ты не пришел. Неужели живу я в селенье, Которому имя Бездушие? Изливая заветные думы свои…
Знаю, никто Обо мне не станет печалиться, Так не лучше ль самой Оплакать себя, пока Я еще здесь, в этом мире. Когда в мире было неспокойно…
Пока годы и дни Коротала бесцельно, вздыхая И томясь от тоски, Мир непрочной росинкой Повис на поникшей траве. * * *
Что же мне делать? На что решиться — не знаю… Таков этот мир: Порвешь с ним — печаль одолеет, А жить в нем — лишь множить обиды… * * *
