Дмитрия 1607 года, так называемым «Изветом» Варлаама и правительственными реляциями. История «Повести» обстоятельно изучена С. Ф. Платоновым, Е. Н. Кушевой, Н. П. Поповым, В. И. Бу-гановым, В. И. Корецким и А. Л. Станиславским. Предполагается, что автор «Повести»— книгохранитель Троице-Сер-гиева монастыря Стахий.
Составители «Иного сказания» добавили к «Повести» новые сфдения и переработали отдельные эпизоды «Повести како отомсти». Так, были дописаны тенденциозные подробности в сценах у стен Новодевичьего монастыря в 1598 году, когда народ молил Бориса принять царский венец, отредактировано описание сражений под Добрыничами (1605). Например, вопреки «Иному сказанию», при Добрыничах И. И. Годунов командовал не полком левой руки, а сторожевым полком и во главе полка правой руки отличился не превозносимый автором Василий Иванович Шуйский, а его более храбрый брат Дмитрий Иванович.
Особенностью «Иного сказания» является включение в «Повесть како отомсти» «Извета» (челобитной, доноса) монаха Варлаама Яцкого царю Василию Шуйскому. Варлаам был спутником Григория Отрепьева во время его путешествия из Москвы в Литву и многое мог рассказать о самозваном монархе. Историк Н. И. Костомаров (1866) заподозрил «Извет» Варлаама в подложности, однако Е. Н. Кушева (1926) и И. А. Голубцов (1929) доказали, что в основе «Извета», внесенного в «Иное сказание», лежит подлинная челобитная Варлаама.
«Повесть како отомсти» и ее обработка в составе «Иного сказания» являются образцами публицистических повестей о Смутном времени. Рассказ ведется автором «в интересах и с точки зрения правительства Шуйского» (С. Ф. Платонов). Автор ищет причины, «наведшие кровопролитие на Русскую землю», и находит их в повреждении нравов, за которым неминуемо следует божья кара. Автор осуждает льстивого детоубийцу Бориса Годунова и молится заступнику Русской земли — страстотерпцу отроку- царевичу Дмитрию, а все земные надежды возлагает на выборного царя Василия Шуйского. «Днесь же все православные люди радуемся и веселимся»,— пытается изобразить воодушевление автор «Повести како отомсти». «А житие его царское,—бесстрастно свидетельствует Пискаревский летописец,— было на престоле царском всегда с бедами и кручинами и с волнением мирским; часто миром приходили и говорили ему, чтобы сошел с царства, и за посох хватали, и позорили его много раз».
Однако, за вычетом этого близорукого увлечения личностью Шуйского, свод записок 1584 — 1606 годов, предпринятый анонимными авторами «Иного сказания», относится к тем сочинениям, которые С. Ф. Платонов считал «наиболее объективными и содержательными описаниями Смуты»,
«Повесть како отомсти» публикуется по тексту «Иного сказания» с незначительными сокращениями. m
За той, первой историей, следует второе сказание, и где в первой истории слово сокращено, здесь добавлено, а где в первой истории написано полно, здесь сокращено. Сказание это написано другим автором
По Божьей воле, а более по его человеколюбию, в лето 7092 [1584]-е преставился благоверный и христолюбивый и пресветло сияющий в благочестии государь царь и великий князь Иван Васильевич, самодержец всея Руси, месяца марта в 18 день. И остались после него его царского корня две пресветлые ветви, его сыновья — царевич Федор Иванович всея Руси да его меньший брат царевич Дмитрий Иванович всея Руси, дети от разных матерей. Благочестивый и христолюбивый царевич Дмитрий Иванович, страдалец, тезоименитый великому мученику Дмитрию Солунскому, родился от матери царицы Марии Федоровны Нагой. А старший его брат царевич Федор Иванович всея Руси родился от матери благоверной и богомудрой царицы Анастасии Романовны Юрьевой.
В лето 7091 [1583] после рождения блаженного царевича Дмитрия благочестивый и христолюбивый царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси, отец благородных царевичей, заболел телесной болезнью. И когда царь уже совсем изнемогал, он приказал благородных детей своих, благоверных царевичей Федора и Дмитрия, верному своему другу, правителю и доброхоту, благонравному боярину князю Ивану Петровичу Шуйскому, да князю Ивану Федоровичу Мстиславскому, да Никите Романовичу Юрьеву, чтобы их, наших государей, воспитали и со всяким тщанием стерегли их царское здоровье. И вскоре предал в руки Божий свою душу царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич и, оставив земное царство, отошел в вечное блаженство небесного царства. И по милости Божьей, в троице прославляемого Бога, после отца своего блаженной памяти царя и великого князя всея Руси Ивана Васильевича, по его благословению и повелению, царевич Федор воцарился и сел на превысо-чайший престол Богом хранимого Российского царствия в Московском государстве в том же 92 [1584]-м году, месяца мая в 1 день, на память святого пророка Иеремии, и стал царем всему Российскому государству. А младший его брат благочестивый царевич Дмитрий после смерти отца остался в младенческом возрасте, лет двух или меньше. Он недолго пробыл в державе отечества своего в царствующем граде, а потом с матерью был отправлен в область Русской державы в город Углич, где принял многие скорби и гонение от некого человека, нареченного Борисом Годуновым.
По прошествии недолгого времени зломысленный дьявол проник в сердце одному из вельмож, упомянутому выше Борису Годунову. Этот Борис был шурином царю и великому князю всея Руси Федору Ивановичу. И Борис уподобился ветхозаветному змею, что некогда прельстил в раю Еву и нашего прадеда Адама и лишил их наслаждения райскою пищей. Так же и этот Борис начал прельщать многих бояр и дворян из царской палаты, подчинил себе многих начальствующих и богатых купцов, одних привлек дарами, а других угрозами, как змей шипением. И увидел себя среди царского синклита превыше всех почитаема, и начал вынашивать дьявольский замысел, и поднялся на своего господина, на князя Ивана Петровича Шуйского и на его единородных братьев. Во все времена лживые ненавидят праведных и дьявольский обычай таков: едва страсть охватит его, становится свирепее лютого зверя. Такой если и добро творит, все равно именуется злым, ведь горький плод, даже и медом помазанный, не становится сладким. Но, с божьей помощью, он не сумел причинить им никакого зла, а сам на себя навлек позор и проклятия.
И стало известно всенародному собранию московских людей, что Борис замышляет против них зло, и захотели они со всеми их родственниками без пощады побить его камнями. И Борис, видя себя проклинаемого и преследуемого всеми людьми, прибег к хитрости и вновь начал прельщать великого боярина князя Ивана Петровича и его родственников, князя Василия Ивановича с его единокровными братьями, призывающе их жить с ним в согласии и обещал, что никому на другого злых советов не советовать и не замышлять, и вместе беречь жизнь и здоровье царского величества. И боголюбивый князь Иван Петрович и его родственники, князь Василий Иванович и его братья, как и прародители их, боясь Бога и сохраняя в сердцах своих великую веру в Бога и к людям нелицемерную правду, поверили, что пронырливый Борис говорит правду. Ведь всякий незлобивый человек верит каждому слову, а коварный, напротив, начинает размышлять. Эти же были незлобивы и поверили ему и положили клятву промеж себя иметь любовь и доброту, как и раньше.
Но Борис и после этой клятвы не угасил злого своего огня и захотел приобрести славу выше своей меры, вновь стал умышлять в злоковарных своих замыслах, в чем бы им пакость сотворить, но и тем лукавством не сумел причинить никакого зла благородному боярину князю Ивану Петровичу и его родственникам: они были сохраняемы крылом Господа. И вновь начал Борис отверзать свои лукавые уста и, как змея, источая смертоносный яд свой, говорил, чтобы сей благоверный боярин князь Иван Петрович произнес перед народом проповедь о том, что у него и его родственников нет гнева и никаких подозрений на Бориса, затем, дабы Бориса не предал смерти московский люд. А они думали, что Борис говорит им сущую правду без лукавства, и объявили всем свое решение. И услышав то, московский люд перестал гневаться на Бориса.
По прошествии некоторого времени князь Иван Петрович пожелал осмотреть царские пожалования и вотчины своих прародителей, поехал в свою вотчину, что в окрестностях города Суздаля. А тот лукавый Борис, забыв свое обещание и отступив от веры, видя, что настало удобное время для погубления князя, послал своих сообщников вслед князю Ивану Петровичу и повелел схватить его будто бы по государеву повелению, от палаты его царского величества, послал его в заточение на Белоозеро и там уморил его насильственной смертью. А потом его родственников, князя Василия Ивановича Шуйского и его единокровных братьев, разослал в заточение по разным городам, а их брата князя Андрея Ивановича отослал в Буй-город и там повелел уморить его насильственною смертью. Также повелел и многих богатых купцов казнить посреди города, а их дома отдал на разграбление, а других разослал в заточение по разным
