— Да, да, именно так все и должны были считать! Нитирэн! Кто же еще? Кто достаточно умен, жесток и дальновиден, как не будущий предводитель народа троллей? Ей приятно было воображать, будто у ее аристократки-матери столь могущественные враги…
— Но это вовсе не Нитирэн, — проговорила Енифар. — Ну да. Конечно.
Она беспокойно глянула на Арилье.
Арилье сказал:
— Он не тронет тебя.
— Он уже меня тронул, — ответила Енифар. Они разговаривали так, словно никакого Ланьядо поблизости не было, без стеснения.
— Я хочу кое-что от него узнать, — сказал Арилье. — Потерпи еще немного.
— А потом он замолчит? — спросила девочка.
— Да, — просто сказал Арилье.
— Хорошо, — вздохнула она покорно, — я потерплю.
И закрыла уши ладонями.
Ланьядо извернулся и ухитрился сесть.
— Послушай, — громко зашептал он, — послушай, ты, эльф…
Арилье сел рядом с ним на корточки.
— Говори.
— Ты знаешь, кто она такая? — Ланьядо кивнул на Енифар.
Девочка зажмурилась и раскачивалась из стороны в сторону, что-то шепча.
— Енифар, — сказал Арилье. — Вот кто она такая.
— Отродье Морана, — прошипел Ланьядо. — Она — отродье Джурича Морана, плоть от его гнилого семени!
Старательно сохраняя хладнокровие, Арилье пожал плечами:
— Я бы не стал говорить о ней в таких выражениях.
— Почему? — Ланьядо сверкнул зубами.
— Потому что она — троллиха знатного рода.
— Послушай, эльф, ты глуп, но я желаю тебе добра, и потому скажу всю правду… Но для начала ответь: тебе известно, зачем вы идете в Калимегдан?
— Так хочет Енифар.
— Так приказала ей мать, не так ли?
— Может быть, — не стал отрицать Арилье.
Ланьядо издал короткий, злой смешок.
— Отродье Морана не должно существовать на этом свете. Ты очень большой дурак, эльф, если еще не понял, для чего вы идете с ней в Калимегдан. Ты ведешь ее на убой.
Арилье медленно закрыл глаза, но и сквозь опущенные веки он как будто продолжал видеть кривляющееся лицо Ланьядо.
— Что, не веришь? Слишком чудовищно, слишком жестоко? Ох, не верь в милосердие, эльф, верь только здравому смыслу. Дочь Морана — самое опасное из его творений, самый смертоносный из всех созданных им артефактов. Дочь Морана должна быть уничтожена, иначе погибнет весь мир. Мастера в Калимегдане хорошо знают об этом… Они вас ждут. Они давно ждут вас, тебя и это создание.
Арилье не ответил.
Он понял вдруг: пленник говорит ему правду. Ланьядо с самого начала не сомневался в том, что исход их схватки не имеет значения; рано или поздно он с эльфом найдет общий язык. Потому что Мастера в Калимегдане ожидают Енифар, чтобы уничтожить ее. А Ланьядо, очевидно, хочет предложить какую-то альтернативу.
— Ты ведь на все пойдешь, эльф, лишь бы это маленькое отродье осталось в живых, а? — шипел Ланьядо.
Арилье наконец встретился с ним глазами и сказал:
— Да.
— Развяжи меня, — попросил Ланьядо. — Освободи мне руки. Клянусь, я не стану убегать. У нас с тобой одна цель. Я твой союзник, эльф. Ты напрасно не веришь мне.
— Ты не союзник мне, что бы ты ни говорил, — возразил Арилье, — и я не стану освобождать тебе руки. Выкладывай все до конца, а я уж решу, как мне с тобой поступить.
— Хорошо, — легко согласился Ланьядо.
Арилье ожидал, что тот станет торговаться, откажется продолжать рассказ, начнет ставить условия, но ничего подобного не произошло.
Хоть Ланьядо и кривился от боли, однако говорил свободно.
— Скоро ты поверишь мне до конца, эльф, так что нет смысла ссориться и спорить по пустякам. Меня прислал мой господин, один из Мастеров, величайший после Морана, но, в отличие от Морана, не извращенный и не эгоистичный…
— Угу, — сказал Арилье. — Этот не извращенный — это он приказал убить меня?
— Послушай, эльф, все вышло не так, как замышлялось изначально, — заверил Ланьядо. — Никто из нас не предполагал, что с девчонкой будет такая охрана.
— Да уж, велика охрана — один эльф, да и тот еле живой, — фыркнул Арилье.
— И фэйри, — добавил Ланьядо. — Ты забыл о фэйри.
— Их никто не звал, — возразил Арилье. — Они пришли по совершенно другой причине. Они надеялись, что я сумею излечить их подругу.
— Никто не хотел убивать тебя, — повторил Ланьядо. — Нам нужна была девочка.
— Для чего?
— Мой господин Церангевин — единственный, кто знает, как спасти ее. Он готов на большие жертвы, лишь бы сохранить ей жизнь.
— Зачем ему это?
— Ему нужна дочь Морана.
— Чтобы иметь оружие против Морана?
— Что? Нет! — рассмеялся Ланьядо. — Зачем? Моран изгнан из Истинного мира, он больше не опасен… Нет, Церангевин знает, как уберечь Енифар от тех бед, которыми грозит нашему миру само ее существование. Он сохранит ей жизнь, понимаешь? Он и только он сумеет убедить других Мастеров Калимегдана в том, что Енифар больше не представляет угрозы.
— И поэтому я должен отвести ее к Церангевину? — уточнил Арилье.
— Ты схватываешь на лету, — похвалил Ланьядо. — Так ты освободишь наконец мне руки?
— Что ты с ним сделал, Арилье? — спросила Енифар, когда эльф вернулся к ней из лесной чащи и молча уселся рядом.
— Что? — Арилье повернул голову и посмотрел на Енифар, лохматую маленькую тень в ночном мраке. — О чем ты спрашиваешь?
— Не притворяйся, ты меня понял, — проворчала она. — Где он?
— Он больше не вернется.
— Я не об этом спросила.
— Но это — единственное, что тебе следует знать, — сказал Арилье.
— Я и так уже выяснила куда больше, чем мне бы следовало, — вздохнула Енифар. — Так что ты с ним сделал?
…Арилье утащил пленника в густую чащу, подальше от лагеря и костра, подальше от Енифар. Ланьядо было трудно идти из-за связанных рук, да еще Арилье безжалостно подгонял его, и ветки хлестали их по лицам и плечам. И все-таки Ланьядо смеялся.
— Никто не должен спать с собственной дочерью! — выдавил сквозь хохот Ланьядо.
Арилье не ответил.
— Однако это повсеместно происходит, — продолжал Ланьядо. — У эльфов, у людей и у троллей. Ты скажешь — клевета?
