пространство. Если ему удастся затащить управляющего в его кабинет, то, возможно, он сможет контролировать ситуацию и в коридоре. Но куда ему определить своего хвостового стрелка? Лучшим местом для него будет амбразура окна в коридоре холла. Отсюда хвостовой стрелок сможет видеть героев в толпе, если таковые объявятся, и нейтрализует их. К тому же прикрывающий его человек сможет увидеть, когда и откуда появятся копы. На случай появления полиции очень кстати был аварийный выход. Ламар не любил вступать в перестрелки. От них надо уходить и всячески уклоняться, обделывая дело без лишнего шума и стрельбы.
Была и еще одна головная боль – водитель. В его группе только четыре человека: один из них – тряпка и размазня, другой – просто дуболом. А зал велик. Ламар не мог позволить себе роскошь оставить в машине человека. Тогда он не смог бы практически один управиться в зале. Значит, придется тащить всю команду, даже этого яйцеголового Ричарда, внутрь. Ламару это совсем не нравилось. Надо будет остановить машину прямо у входа и быстро вбежать внутрь; но проезжающие по своим делам копы могут заметить машину с заведенным двигателем, открытыми дверями и пустую. Они, конечно, заинтересуются таким явлением и остановятся. Не хотелось бы нарываться на дорожный патруль. А часто ли проезжает тут по своим казенным надобностям Джонни Коп?
Как это узнать? И до воскресенья остается только три дня. Лучше всего подождать до следующего воскресенья. Но Ричард, того и гляди, свихнется, Оделл уже изнывает от скуки, а это опасно, и кто знает, что может прийти в голову Руте Бет?
Он оглянулся на Руту. Она тоже посмотрела на него.
– Твою мать, – сказала она, – коп.
Помощник шерифа постучал в окно. Почти мальчик, в самом деле ему было чуть за двадцать, глаза его казались очень широко расставленными, так как он носил солнцезащитные очки-консервы. Волосы у него были цвета спелой кукурузы. Он выглядел излишне сурово и напускал на себя значительность. Смотрел он в упор на несчастного Ричарда и при этом энергично жестикулировал.
Ричард тупо глядел ему в лицо. Разум его помутился от панического страха. От этого страха он намочил в штаны. Теплая моча разливалась под одеждой. Из глаз потекли слезы. Ричард почувствовал, что за его спиной Оделл пошарил рукой под одеялом, в которое была завернута АР-15. Приклад винтовки был виден невооруженным глазом. Если бы коп внимательно посмотрел, что происходит в машине, и ему в голову пришла бы абсурдность положения, при котором в старой «тойоте» с двумя пожилыми женщинами обнаруживается автоматическая винтовка, – если бы до полицейского это дошло, он бы взял их теплыми.
Ричард начал икать. Из его горла слышались странные прерывистые звуки. Губы пересохли. Чувство было такое, что у него во рту полно сухого песка. В нетерпении коп повторил свой странный жест и снова постучал в боковое стекло.
– Оути теко, – сказал Оделл.
Ричард стал икать еще сильнее. Потом до него чудесным образом дошло, что хотел сказать ему Оделл: «Опусти стекло».
Его трясущиеся пальцы метнулись к ручке и повернули ее. Ричард почувствовал, что на его лице появилась идиотская улыбка. Это была уже не паника, это было нечто большее, Ричард уже обитал в таком месте, где бабочки чистейшего страха невозбранно летали, где им заблагорассудится.
– Здравствуйте, мэм, – проговорил молодой полицейский.
Разинув рот, Ричард, как идиот, закивал полицейскому.
– Сегодня очень жарко. Я просто забеспокоился, видя, что вы закупорились в машине, как в консервной банке. Через час такой жары в закрытой машине даже собаки не выдерживают и могут сдохнуть, да, честное слово, мэм, я сам это видел. Вам нужно хоть немного свежего воздуха.
Для Ричарда это прозвучало чистейшей бессмыслицей. Он что, не видит щетины на его висках, широких плеч, волос на руках, широких и мощных запястий? Или он специально не замечает приклада автоматической винтовки, который нагло высовывается из-под одеяла, лежащего между ним и Оделлом?
– Вы из города? Оклахомы? Приехали погостить?
Язык Ричарда прирос к нёбу. Казалось, он прочно отвык разговаривать.
– Тетя Люси! О, тетя Люси! Ты чем-то расстроена, с тобой ничего не случилось?
Он оглянулся и увидел, как по ступенькам крыльца буквально летит Рута Бет. За ней появился Ламар, трезвым изучающим взглядом окидывая местность.
Рута Бет подбежала к Ричарду и начала нежно гладить его по руке, обращаясь к полицейскому:
– Вы знаете, тетя Люси была очень бойкой, пока ее не хватил удар. Теперь она способна только на то, чтобы все время сидеть в кресле-качалке в компании миссис Джексон, и они все время качаются, качаются и качаются. По четвергам мы вывозим их на длительные прогулки. Это единственный день, когда они покидают ферму.
Юный коп отступил на шаг, переводя взгляд с Руты Бет на Ричарда и обратно. При этом он ухитрился не заметить Ламара.
– По четвергам Билл дает себе день отдыха, – продолжала Рута Бет. – Он работает на заводе Чалмерса в Оклахоме.
Мой бог, это добрейшей души человек. Мой первый муж, Джек Уильямс-младший, был совсем не таким. Тот человек ничего не сделает, если ему не светит выгода. – Она обернулась к Ламару с грацией провинциальной драматической актрисы: – Билл, солнышко мое, все в порядке. Можешь вернуться и принести мороженое.
Ламар кивнул и направился в ресторан.
– Они обожают мороженое, – продолжала Рута Бет, обращаясь к молодому полицейскому. – Но боже их упаси от захода внутрь заведения. Они становятся неуправляемыми, устраивают там черт знает что. Поэтому мы обычно оставляем их в машине, быстро перекусываем, а потом приносим им мороженое. Это самый лучший для нас день недели.
– Все хорошо, мэм, – ответил полицейский. – Но следите за ними. Наверное, эта старая леди случайно закрыла окно…
– Тетя Люси, какая ты нехорошая девочка!
– И я пытался объяснить им, как быстро они могут задохнуться в закрытой машине в такой жаркий день. С собаками это случается постоянно. Мама с двумя детишками однажды пошла в магазин, а собаку оставила в машине. Через час они вернулись, а собачка, бедняжка Фидо, к этому времени сдохла на заднем сиденье. Представляете, какой это был удар для малышей.
– Ладно, я поговорю с тетей Люси и, будьте уверены, сделаю ей внушение. Ей придется научиться вести себя правильно.
– Может быть, мы еще увидимся. Добро пожаловать в Уичито- Фолс.
– Я тоже надеюсь, что мы побываем здесь еще раз.
Полицейский прошел мимо Ламара, спешившего к машине с двумя порциями мороженого в бумажных стаканчиках, и приподнял шляпу. Ламар улыбнулся в ответ и, обойдя машину, открыл дверцу.
– Вот и я, тетя Люси, – громко сказал он и сделал вид, что протягивает стаканчик Ричарду. Но когда тот потянулся за мороженым, Ламар отдернул руку.
– Ну-у-у, – разочарованно протянул Ричард.
– Безмозглая тварь, – прошипел Ламар, проскользнув на переднее сиденье. – Черт тебя подери, ты что, не мог придумать ничего лучше, чем сидеть и смотреть на него, словно ты только что проглотил аршин?
– Я не актер, Ламар.
– Нет, ты точно не актер. – Ламар повернулся к Руте: – Сладкая моя, ты спасла наши окорока. Ты выступила просто великолепно. Я думаю, что у тебя великое будущее в нашем дерьмовом ремесле.
– Ламар, – канючил Ричард, – можно, я возьму мороженое?
– Нет, нельзя, – ответил Ламар. – Одно мороженое получит Оделл, потому что сидел спокойный как танк и улыбался, как я его и учил. Второе мороженое получит Рута Бет, потому что сумела, как никто, запудрить мозги этому копу. А ты, Ричард, ничего не получишь, потому что по твоей милости в следующую секунду мне пришлось бы застрелить этого мальчика, и снова началась бы погоня, и нам пришлось бы удирать из-за такой ерунды, просто потому, что ты дурак и дерьмо.
Он поцеловал Руту Бет, и она тронула машину.
– Спасибо, папочка, – сказала она.
– Ви-чад уи-уи, – вдруг произнес Оделл.
– В чем дело, Оделл? – спросил Ламар. – Радость моя, ты поняла, что он сказал?
– Он говорит, что Ричард сделал пипи, – ответила Рута Бет.
– Ах, тетя Люси, какой же ты, в сущности, еще ребенок!Глава 12
Ничто так не пугает человека, как вид собственной крови, но когда Бад в тот вечер добрался до госпиталя, он уже начал догадываться, что от такого кровотечения он, пожалуй, не умрет. Так и случилось. Он не умер. Просто у него под мышкой разошлись швы, когда он бурно отреагировал на удачный бросок Джеффа. Кровопотеря оказалась незначительной, но молодой врач, дежуривший в отделении неотложной помощи, решил проявить бдительность и наотрез отказался отпустить Бада домой, предложив ему провести ночь в госпитале. На него не подействовали ни стоны, ни мольбы Бада по этому поводу.
– Вот так он и хнычет все время, – сказала Джен доктору. – Наверное, он находит в этом какое-то удовольствие.
Но на следующее утро в госпиталь явился самолично полковник Супенский. В глазах его был стальной блеск, и он не собирался, как в прошлый раз, по-приятельски болтать с Бадом.
– Я очень недоволен вами, сержант Пьюти.
– Виноват, сэр, – угрюмо буркнул Бад.
– Я хочу, чтобы вы расценивали рекомендации доктора как мои приказы. Вы не должны болтаться целыми днями непонятно где. Вы не в отпуске. Пока вы еще на службе, и ваша задача – выздоравливать, чтобы вернуться к работе.
– Слушаюсь, сэр, – ответил Бад.
– Бад, я по вашим глазам вижу, что у вас что-то неблагополучно. Когда в человека стреляют, он вспоминает о самом дорогом, что есть у него в жизни, и переоценивает ценности. Я хочу…
Бад в напряженном
