Он страшный человек, – говорила женщина. – Моя дочь живет в Уичито-Фолсе, и я частенько по воскресеньям обедала в этом самом ресторане. То, что он сделал, ужасно. Я уверена, что вы все вместе поймаете и убьете его. Мне страшно подумать, что дело дойдет до суда, где всякие адвокаты начнут говорить, что он жертва роковых обстоятельств.
– Мы обязательно возьмем его, – сказал Бад.
– Бад, солнышко мое, миссис Райан говорит, что она согласна сдать нам дом всего за триста пятьдесят долларов в месяц. Мы можем переехать хоть сегодня. Это будет так чудесно. И здесь такое тихое и уютное место.
– Холли, мы ведь только начали осмотр жилья. Может, посмотрим, что предлагают в других местах? – улыбнулся Бад.
– Да, моя милочка, ваш жених совершенно прав. Надо осмотреть и другие места, чтобы не снимать жилье с бухты-барахты. Я повидала такие случаи.
– У вас есть еще кандидаты?
– Нет, моя милочка, пока нет, так что не спешите.
– Дорогая, мы сегодня посмотрим еще какие-нибудь дома?
– Да. Ну ладно, я позвоню вам позже, миссис Райан. Спасибо вам большое.
Они спустились вниз и сели в машину.
– Так, давай посмотрим, я думаю, что следующий дом, который мы увидим…
– Холли, может, остановимся пока на этом? Мы посмотрели дом, он нам понравился, давай теперь подумаем, что и как.
– Бад!
– Просто я… Я не знаю, Холли. Просто… я вдруг почувствовал, что все это не по мне. Ты могла бы в пятницу переехать в этот дом, и что дальше? Может быть, я к этому времени еще не буду готов, кто знает?
– Бад!
– И, Холли, эта женщина говорила о Ламаре, который пристрелил твоего мужа. Раскроил ему череп. А ты даже глазом не моргнула. Ты интересовалась только тем, насколько этот дом удобен и сколько стоит его снять. Этот мерзавец убил твоего мужа, чуть было не убил меня, перебил массу народа, а ты не чувствуешь никакой ответственности. Ты, наверное, вообще не человек.
– Ты что, вообразил себя Всевышним? Ты ни разу не вспомнил о Ламаре, когда регулярно трахал меня после этого происшествия. Ты не только не вспоминал о Ламаре, ты, кажется, ни разу не помянул добрым словом и Теда Пеппера.
– Холли, я только хочу сказать…
– Бад, я хочу уехать из трейлера.
– Прости меня, Холли.
Ее лицо сморщилось, словно от боли.
– Бад, мне нужен мой, мой собственный дом. Пожалуйста. Тебе же не обязательно переезжать. Просто помоги мне переехать. Ну пожалуйста.
– Холли.
– Просто скажи «да». Сделай для меня хотя бы эту малость. Тебе не обязательно ехать вместе со мной. Но у тебя будет место, куда ты сможешь приходить. Подумай, какие наслаждения тебя там ждут.
Под словом «наслаждения» Холли понимала секс.
– Ну, если это сделает тебя счастливой…
Она взвизгнула от восторга и приникла к нему в долгом поцелуе. Оторвавшись от него, она побежала звонить миссис Райан.
После ланча он наконец сумел уйти от Холли и быстро поехал в Эннекс, чтобы посмотреть, что там происходит и вообще что новенького носится в воздухе. Кроме того, его ложь Джен несколько больше станет похожей на правду. На командном пункте было почти безлюдно. В диспетчерской за рациями сидели в полном бездействии какие-то сотрудники. За компьютерными терминалами расположились гражданские люди и тоже ничего не делали. В помещениях не было видно ни одного слоняющегося рейнджера.
– Какие новости? – спросил Бад у диспетчера.
– Никаких, Бад, мы собираемся ждать, когда этот Ламар снова проявит себя. Будем надеяться, что тогда нам улыбнется счастье.
– Интересно, сколько народу он убьет в следующий раз? – задумчиво проговорил Бад.
– Бад, Бад! А ну-ка неси сюда быстрее свою задницу! – крикнул кто-то из внутреннего кабинета.
– Что за чертовщина там происходит? – спросил Бад.
– Не надо ходить туда, Бад. Честное слово, лучше не надо. Я никогда не видел его в таком состоянии. Он совсем плох.
– Ну, тогда я…
– Бад! Ты идешь или нет?! Давай сюда, черт тебя подери!
Речь была смазанной, в тоне сквозило отчаяние.
– Что еще за дерьмо, – сказал Бад и вошел в кабинет.
Там царил разгром, словно в кабинете произошло стихийное бедствие. Повсюду валялись бумаги, компьютерные распечатки, какие-то книжки. Перед лейтенантом Гендерсоном стоял бумажный стаканчик, до половины заполненный пахучей жидкостью.
Старый коп воззрился на Бада. В обычном состоянии его лицо своей морщинистостью и цветом напоминало чернослив под соломенной крышей волос. Теперь же его лицо было почти румяным – под действием все того же знаменитого на всю оклахомскую полицию бурбона. От него несло чем-то непотребным. Голова все время стремилась упасть, но он силой воли сохранял прежнее положение, что давалось отнюдь не легко. Старик постоянно моргал, вглядываясь в неведомые темные дали.
– Бад, выпей со мной. Всего по одной. Это принесет нам пользу. – На его лице промелькнула нехарактерная для него сентиментальная улыбка.
– Не могу отказаться.
Бад глядел, как старик наливает виски в другой бумажный стаканчик, извлеченный из ящика стола. Он отхлебнул виски. Огонь, воспоминания и шум в голове – все вместе.
– Это доброе виски, лейтенант.
– Бад, меня хотят выгнать со службы.
– Мне очень жаль, лейтенант.
– Черт бы побрал их темные делишки. Я был нужен почти сорок лет, но теперь я высох, состарился, и мне, старому Си Ди, можно показать на дверь.
– Мне действительно очень жаль, лейтенант.
– Нассать я хотел на твою жалость, – сказал старик, снова наливая себе виски. Он залпом выпил еще порцию огненной жидкости. – Это была моя идея. Я привел массу аргументов «за». Вся эта трата времени, вся эта возня обошлась штату в пятьсот тысяч долларов, но я сумел уговорить босса – моего, да и твоего тоже, – что это мероприятие поднесет им Ламара Пая на блюдечке.
– Но оно не поднесло.
Старый сыщик пустыми глазами уставился в пространство.
– Черт, что я сделал не так? Что я упустил?
– Лейтенант, я не детектив. Я всего-навсего дорожный патрульный полицейский.
– Будь оно все проклято, Бад. Детективов больше нет. Я – последний. Все эти столичные расфранченные мальчики, все эти штучки из ФБР – никакие не детективы. Это клерки, чиновники. Они осматривают место преступления, они занимаются радиоперехватом, опрашивают свидетелей и все записывают. Но они не ведут детективную, розыскную работу. Никто из них не умеет это делать. Никто.
Голова старика безвольно наклонилась вперед, нижняя губа отвисла. Он тяжело дышал, пропуская воздух через рот, и, кажется, все силы его уходили на то, чтобы сохранить сознание. Глаза его закрылись, но потом внезапно, как у ящерицы, открылись вновь.
– Послушай, что я думаю об этом деле, и рассуди, что я сделал неправильно. Я вижу эту проблему так. Они всегда едут к таким же, как они сами. Едут. Это первейший принцип, ясный, как жаркий летний день. Он может поехать только в какое-то преступное сообщество. Он пойдет туда, где его спрячут и где ему помогут. Мы проверили группировки рокеров, но там его не оказалось. И тут мы занялись этими проклятыми протекторами. Так мы ограничили число возможных исходов примерно до двухсот. Он должен был оказаться там, где мы его искали. Должен был. Что я мог упустить?
– Лейтенант, я не знаю.
– Какую категорию я упустил? Уголовники, информаторы, заградители, преступные знатоки законов, кто там еще есть у них, в этой субкультуре? Какую категорию я пропустил? Какие еще существуют на белом свете категории преступников? Я считаю, что я прав, но что-то упустил. Я пропустил категорию. Бад, какие категории ты знаешь?
– Лейтенант, я уже сказал вам, что не знаю этой работы.
– Почитай Фредди Дюпона. Пропущенная категория есть следствие вторичного опыта. Так вот и сказано. Так и сделано. Но я упустил из виду категорию. Черт бы побрал эти категории вместе с их потрохами.
– Лейтенант, я бы очень хотел, чтобы мне в голову пришла хорошая идея, но ее нет.
– Видишь ли, все дело в пунктах. Надо найти два пункта, чтобы протянуть ниточку. Наметить линию расследования. Один пункт: преступное сообщество. Второй пункт: след протектора. Но… Больше ничего. Черт, черт, черт! Мне нужен третий пункт. Третий пункт! Третья категория! Бад, давай выпьем еще по одной.
– Лейтенант, мне надо ехать домой. Сегодня собеседование у моего старшего сына.
– Это у того, который играет в бейсбол?
– Нет, у студента.
– Игрок в бейсбол и студент. У тебя прекрасная семья, Бад.
– Да, – согласился тот.
Лейтенант выпил еще виски из своего бумажного стаканчика. На старческие глаза навернулись слезы, а может быть, ему просто что-то попало в глаз.
Он помолчал.
– У меня никогда не было детей. Черт возьми, мне все время было некогда. – Он вдруг загорелся непонятным воодушевлением. Во всяком случае, от его мрачной меланхолии не осталось и следа. – Слушай, Бад, – сказал он, – почему бы тебе не приехать ко мне домой со своими мальчишками? Мне нравится встречаться с ребятами. Привози их ко мне. Мы посидим, выпьем. Пусть они выпьют тоже. Всегда лучше, когда мальчики начинают пить в компании родного отца, а не всякой шпаны в лесу. У меня дома вполне прилично. Мне бы это очень понравилось, Бад.
Бад прекрасно понимал, что все это не более чем пьяный треп, поэтому он произнес:
– Замечательная идея, лейтенант.
Он знал, что никогда не сделает ничего подобного. Это было бы ужасно: два его сына, которые обитают на другой планете, недоступной их дерьмовому отцу, сидят в монашеском доме с этим старым плутом, который обитает на какой-то третьей планете, недоступной даже ему, Баду. Этого не будет никогда. Впрочем, он не
