своего места и взял пистолет. Он взвел курок и направил оружие на Ричарда.
– Боже, Ламар, что…
– Ты уверен, что ни с кем не разговаривал в последние несколько дней, сынок? Ты уверен в этом? Чтобы я был уверен, мне придется разнести в пыль твою чертову голову.
– Прошу тебя, Ламар. Ну пожалуйста. Клянусь тебе. Да и как я мог бы это сделать? Я даже не знал, что мы приедем именно туда. Кто мог это знать? Подожди, газетчики скоро расскажут, как все получилось.
– Ах да, правда. Действительно, ты, пожалуй, тут ни при чем. У тебя просто не хватило бы духу предать меня.
Ламар поставил револьвер на предохранитель и снова лег на спину.
– Господи, как же мне больно, – сказал он. – Как же мне больно. Проклятый Бад Пьюти.Бад потерял всякое представление о времени. Он сидел в подвале лачуги, как ему казалось, уже долгие часы. Рана на голове стала сильно беспокоить его, жжение не прекращалось ни на минуту, кроме этого, в раненой ноге появилась пульсирующая боль. Он дотронулся до лица и понял, что оно изрешечено осколками. Перед одним глазом стоял туман, и изображение стало смазанным, словно в этот глаз попала соринка размером с блок цилиндров. В голове мутилось, но сознания он не терял.
Он вспомнил свое последнее туристическое путешествие в заповедник Уичито-Маунтин. Это, кажется, случилось в девяносто первом году. Тогда у него еще была настоящая семья. Расс только что поступил в колледж, а Джефф учился в седьмом классе. Учение и тогда давалось ему нелегко. Переход в каждый следующий класс был для него настоящей битвой, он постоянно сомневался в своих силах и очень мучился. Бад помнил, как ему хотелось подойти к младшему, положить ему руки на плечи и сказать: «Эй, не переживай ты так. Все будет в полном порядке».
В том горном мире Бад забыл о суете; он помнил, как зелен и свеж мир в тех горах, каким он был чистым. Их лагерь располагался на гребне горного склона. Машину они оставили ниже и до лагеря добирались пешком. Оттуда перед ними открылся вид на добрую половину их родного штата. А воздух был так чист, что больно дышать. Там он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Они любили друг друга тогда, хотя об этом не было сказано ни слова. Бад вспомнил счастливые крики детей и радость Джен, выехавшей на время из дома с его вечными заботами. Перед ними открывался всепрощающий мир и масса новых возможностей. Во всяком случае, так им тогда казалось…
Потом вспыхнул свет.
Луч фонаря попал ему в глаз, и он зажмурился. За фонариком он разглядел фигуры людей в боевой стойке Уивера: пистолет изготовлен к стрельбе, левая рука снизу поддерживает для устойчивости правую, вся поза выражает готовность к броску.
– Не дергайся, мистер. Лучше покажи нам свои руки.
– Я не могу пошевелить ими.
– Лучше, если ты пошевелишь ими, понял, парень?
Бад выставил руки на свет.
– Кто ты такой?
– Сержант Бад Пьюти. Патруль дорожной полиции штата Оклахома. Я ранен.
– У вас есть удостоверение?
– Да, сэр. Не подумайте, что я затеял какие-то трюки с оружием. Я просто достану из внутреннего кармана удостоверение. Я безоружен. Я хочу сказать, что все мои пистолеты остались наверху. С вами есть медики?
– Сюда едет полштата. Этот чертов Оделл Пай лежит наверху с кучей дырок в теле.
– Да, убить его было не так-то просто, – сказал Бад, доставая свое удостоверение и раскрывая его.
Кто-то осветил его с лестницы фонариком.
– Бад? Боже милостивый, глазам не верю! Это наш человек, шериф. Врача. Врача! Быстрее медицину сюда, полицейский ранен. Черт, куда они запропастились? Давайте их быстрее сюда!!!
Первым подошел к нему патрульный полицейский и спросил, куда он ранен, но в эту секунду появились медики. Бада осмотрели, и врач заявил, что угрожающих жизни поражений у него нет.
– Но тем не менее вас надо срочно вывезти отсюда, – заметил один из медиков. Он показался Баду знакомым. Конечно, они часто встречались на дороге во время дорожно-транспортных происшествий. – Похоже, что под кожей лица у вас полно стеклянной крошки. И что-то торчит под кожей на голове.
– Да, там очень болит.
– Я охотно вам верю, патрульный. Это должно болеть, и болеть сильно.
Медики обмотали его лямками и вместе с шерифом, полицейскими и патрулем вынесли из погреба.
Он попал в море света. Пока его везли к машине «скорой помощи», подъехал автомобиль с агентами ФБР. Вездесущие телевизионщики уже были здесь и вели трансляцию.
– Стойте, – властно распорядился кто-то. – Пьюти – это вы?
– Да, сэр, – ответил Бад.
– Лон Перри, шериф округа Джексон. Патрульный, я не могу допустить, чтобы вы втихаря превращали вверенный мне округ в стрелковый тир. Мне не нравится, что у меня в районе работают переодетые полицейские и не удосуживаются поставить меня об этом в известность.
– Перестаньте пороть чепуху, шериф. Это не ваше дело, – рявкнул знакомый Баду патрульный сержант. – Он ранен. Он только что уложил наповал преступника номер два штата и ранил преступника номер один. Ни один мирный житель не пострадал. Так что отстаньте от человека.
Обстановка накалилась, но тут появился еще один человек и унял противников. Это был полковник Супенский. У него был такой вид, словно его только что вытащили из постели.
– Черт возьми, Бад, ты выпутался из этого?
Бад не был настроен отвечать на какие бы то ни было вопросы. Он сказал только:
– Почему, дьявол вас всех побери, сюда так долго никто не ехал? Здесь стреляли, как во время мировой войны. Неужели никто не позвонил?
– Ни одна душа, Бад. Некому было звонить. Джимми Ки выполз из кустов, когда Ламар со всей своей компанией уехал, подождал еще десять минут и попытался позвонить, но машина переехала телефонный кабель, подведенный к дому. Ему пришлось идти три километра до городка, и уже оттуда он смог позвонить в полицию. Но Ламар, язви его душу, успел улизнуть.
– О черт! – произнес Бад. – Я знаю, что я его ранил, я видел кровь. Я видел, что прострелил ему руку, и, кажется, основательно.
– Да, точно, ты хорошо поработал, Бад. Вилли, неси их сюда. Бад, погляди-ка на свой трофей.
Эксперт-криминалист дорожной полиции вернулся с пластиковым пакетом. Баду показалось, что в пакете лежат два каких-то хрящеватых стручка. На одном из концов каждого висели какие-то лохмотья.
– Что это за чертовщина? – поинтересовался он.
– Пальцы Ламара. Мизинец и безымянный палец левой руки. Ты отстрелил ему пальцы, Бад. Ты убил его двоюродного брата и прекратил сеанс татуировки. И к тому же отстрелил ему два пальца. Ты славно поработал в эту ночь, вот что я могу тебе сказать, Бад.Глава 24
В операционной мемориального госпиталя округа Команчи молодой хирург и две медсестры, склонившись над Бадом, в течение почти двух часов извлекали из его лица осколки стекла. Кроме того, из раны на голове они вынули застрявшую под кожей деформированную пулю, а из мягких тканей голени – дробь восьмого калибра. Это была настоящая экзекуция. Операция оказалась чертовски болезненной. Хотя ему ввели обезболивающие лекарства, этого оказалось мало. Да и какое лекарство может снять боль, когда стальными инструментами копаются в твоем живом мясе!
К моменту, когда первая бригада закончила свои манипуляции, из Талсы на вертолете прибыл хирург-офтальмолог, чтобы осмотреть пораженный глаз. Этот джентльмен несколько минут орудовал в ране металлическим зондом, а потом удалил из-под самой глазницы осколок попавшего туда стекла.
Врач извлек осколок на свет божий и показал его Баду: кусок стекла имел продолговатую форму и был похож на лезвие остро отточенного ножа.
– Вам крупно повезло, сержант. Еще миллиметр вправо – и вы навеки потеряли бы зрение на этот глаз. Я назначу вам антибиотики и наложу на глаз повязку. Через несколько дней зрение придет в норму.
– Спасибо, доктор.
– Да нет, это вам спасибо. Для меня огромная честь оказать помощь такому храбрецу, как вы.
Врач еще несколько минут распространялся о том, какой герой Бад. Но сам Бад вовсе не чувствовал себя героем. Какой уж там герой; героизмом в этом деле даже не пахло. Это все штучки для кинематографа. Вот там действительно все ясно и понятно: там все действия бывают осмысленны и обдуманны, виден ум и проницательность действующих лиц. А в данном случае получилась просто свалка, похожая на драку котов, удача могла быть переменчивой и зависела от траектории полета пуль. Не потребовалось ни сил, ни умения – все, все зависело от слепого случая. Понимая это, Бад неотступно думал: можно было все сделать гораздо лучше и умнее. И это было правдой.
Он мог бы внимательно посмотреть в окно, чтобы узнать, что, собственно, происходит в лачуге, увидеть, кого именно обрабатывает Джимми Ки, пойти к телефону и вызвать подкрепление. Тогда все они были бы арестованы или очутились в морге. Все те, а не этот недоразвитый бедолага Оделл. Никто не предъявлял Баду никаких претензий по поводу его авантюры, если не считать намеков, которые он слышал от патрульных полицейских на месте происшествия. Правильно ли он поступил? Где-то он слышал фразу о том, что ты выиграл огневую схватку, если остался жив. Но Бад не мог это принять. Ведь он чуть было не взял Ламара. Чуть было!
Когда врачи закончили свои манипуляции, Бада вымыли, вытерли и отвезли в отдельную палату. Там его уже ждали Джен и Джефф. Джен подошла к нему и робко дотронулась до его руки. Он смотрел на нее одним глазом, второй был залеплен повязкой, это лишало его стереоскопичного зрения, и Джен выглядела какой-то нереальной. Она походила на свою фотографию. Вид
