— Так! Так их! — Орися сияла от радости.
Это он, ее милый, накликал на голову врага такое море огня. Это она сторожит тут ежедневно, пока он не кончит выстукивать. Впервые ощутила она гордость оттого, что есть в этом и капля ее помощи.
— Жгите их, проклятых! Жгите…
Василию уже не хотелось думать и говорить о бомбах, об азбуке Морзе, о Харихе.
Все это было и будет завтра, потом, а сейчас..
— Любимая моя! — взял он Орисю за руку. — Зоренька моя! Разве без тебя я был бы способен на такие поступки. Недаром народ и в сказках рассказывает, что настоящая любовь придает силы человеку, делает его смелым и сильным… Ты меня любишь?..
— А кто знает, — деланно небрежно ответила Орися, усаживаясь рядом, потому что он не выпускал ее рук.
— Так?..
— Может, и та-а-а…
Она была рядом, близко, целовала его щеки и лоб.
— Родная…
— Милый мой… Может, я глупая, что люблю тебя? Любимый! Как хорошо с тобой..
— Моя?
— Твоя!.. — как самое дорогое на свете слово проговорила девушка. — Я ничего и никого не боюсь. Я словно стала сильней, Вася, милый мой!..
И они надолго замолкли, опьяненные горячей, еще не изведанной ими любовью…
А потом лежали, притаившись, сдерживая дыхание; Орися боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть своих мыслей. Он любит ее. Она верит этой любви. Она ни в чем не раскаивается и никогда не пожалеет о том, что случилось в эту цветущую ночь.
— Ты мой!.. Я знаю, что ты сейчас думаешь обо мне. Думаешь, что тебе надо еще воевать и воевать, а я останусь здесь. Я буду ждать тебя долго-долго, — шептала она, словно где-то протекал ручеек, несший свежую, прохладную и чистую воду.
— Родная моя… Милая…
И сердце Василия билось сильнее, переполненное до краев трепетным счастьем. Жестокие бои, которые еще предстоят впереди, гестаповцы и Харих, хитрый Омелько — все это отодвинулось от них.
В полночь Василий и Орися просунули головы через кровлю и усмехнулись, обнаружив мир, который расстилался перед ними.
Как красиво на подворье! Тополь прикоснулся молодыми листочками к разгоряченным, покрасневшим лицам. И яблоня, которая росла рядом, казалось, тоже хотела до тянуться своими ветвями до Орисиной руки.
— Скоро она расцветет, оденется в белое свадебное платье, — задумчиво шептала девушка.
— Ты сама как яблонька!
И звезды словно приветствовали их, весело мерцая с вышины. Но не всюду были видны звезды. На западе, у горизонта, они спрятались за черным густым дымом, который тучами проплывал со стороны станции. Оттуда несло перегаром бензина.
Генерал-лейтенанту Шмидту не довелось навестить своего земляка-колбасника Хариха ни в следующий, ни на четвертый день. Советские самолеты искалечили два эшелона, досталось и танкам, которые находились в парке. Были взорваны склады с горючим. Работы у всех военных в эти дни было до отказа. У них свои заботы, у Василия — свои.
Роберт Гохберг попросил у коменданта разрешения взять в город возлюбленную, а то та-де обижается, будто Роберт ее забывает.
— Молодость! Молодость! Что ж, поезжайте. Только не задерживайтесь. Может, генерал внезапно наскочит, — сказал Харих.
— Я отвезу господина Майера и назад, — ответил Роберт.
— А не кажется ли вам, Роберт, что все это проделки партизан? Уж очень точно красные летчики знали место нахождения цистерн с горючим, — озабоченно спросил гауптман Харих.
— Возможно…
— Надо бы наши танки и склады перевезти в рощи, в лесочки? А тогда и партизанские группы уйдут подальше прочь…
— И я так же думаю, господин гауптман.
И вот они поехали.
Орися сидела на заднем седле, а лейтенант Майер в коляске. Майер предлагал возлюбленной Роберта более удобное место, но та отказалась. Ей приятнее было держаться обеими руками за ремень водителя.
На одной из улиц Майер вылез из коляски.
— Желаю удачи!..
Гауптман просил, чтобы ему тоже нарвали ландышей. Лиричный он у нас старик, — то с открытками возится, то цветов захотел… — Он подмигнул девушке. — У меня тоже тут есть одна!.. Заедете за мной через два часа…
Майер пошел четким шагом, потому что навстречу ему направлялись два старших офицера.
При выезде из города дорогу пересекал шлагбаум. Роберт остановил мотоцикл, подал документы, а сам замечтался, глядя в синюю даль.
— Роберт Гохберг, — читал дежурный.
— Что? — вдруг спросил Василий и моментально прикусил язык. «Что это со мною? Вот теперь дежурный как будто подозрительно смотрит?» — обожгло Василия.
— Вы долго задерживаете бумаги. Некогда!..
Испугалась и Орися. Она и сама не знала, куда они едут. Василий сказал, что так надо. Ну, и поехали. Может, и не стоило лишний раз рисковать? «Какой противный этот служащий полевой жандармерии», — подумала она о немце у шлагбаума.
— Знаем, какое дело: схватил красотку и подальше от города!..
И хотя это говорил враг, Орися готова была провалиться сквозь землю. Да вот и свои, земляки, вытаращили на нее глаза… Одна женщина, босая, с большими корзинами, которые висели через плечо на полотняном рушнике, покачала головой и плюнула:
— Такая!.. Шлюха!
— Замолчи, свинья! — прикрикнул на крестьянку полевой жандарм и отдал Роберту бумаги.
Орися отвернулась от женщины, еле сдерживая слезы. Куда он везет ее? Чтобы вот так тыкали в нее пальцами свои и даже чужие!
— Стыд не дым — глаза не выест, — сказала женщина, кинув насмешливый взгляд на девушку.
— Да замолчите, тетенька! — яростно проговорил Роберт.
Та даже вздрогнула: чужой и так говорит по-местному.
«От своих терпеть такие горькие обиды, оскорбления. Люди! Люди! — хотелось крикнуть Орисе. — Неужели вы не видите, что он наш. Наш! Жизни своей не щадит, чтобы быстрее пришли ваши сыны, мои братья. Я не… Я помогаю своим!»
— Успокойся! — прошептал Василий, вытирая рукавом куртки вспотевший лоб.
Мотоцикл мчался по пыльной дороге.
— Слева, перед железной дорогой, должен быть холм.
— Еще немного проедешь, и покажется могила, — проговорила, глотая слезы, Орися.
— Успокойся! Уже доехали…
— А дальше что?
— Пойдем в рощу, цветы рвать, — со вздохом проговорил Василий. Они сделали несколько шагов, как вдруг в деревьях затрещало, послышались чьи-то шаги.
— Не пугайся, — сказал Василий. — Мы должны здесь встретить своих.
Орися удивленно переводила глаза с Василия на пришедшего. Да это же Иван Рыжков, который учился в школе за три-четыре года до нее. Перед войной Иван окончил в Харькове транспортный техникум и
