Алекс отступил назад, чтобы взглянуть мне в глаза:
– С камерой в руках ты становишься другой, Оливия.
– Другой? Как это?
Он покачал головой, подыскивая нужные слова.
– Не могу объяснить. Но ты становишься… внушительнее.
Мы провели в студии целый день, и металл за моей спиной был холодным. Но я не двигалась с места. Просунув пальцы в шлевки ремня Алекса, я прижала его бедра к себе еще крепче.
– Я и так довольно внушительная.
– Я не это имел в виду. – Руки Алекса скользнули по бокам, чтобы остановиться прямо под моей грудью. – Я хотел сказать… это впечатляет, все, что ты можешь делать. Ты творишь искусство. И, черт возьми, это сексуально. Все это.
– Я ничем не отличаюсь от остальных людей с камерами.
Но Алекс не позволил мне скромничать.
– На это способен не каждый. Да, любой может фотографировать. Но то, что ты делаешь, – это нечто другое. И не вздумай, черт побери, говорить мне «нет»! – И когда я снова открыла рот, чтобы ответить, он отрезал: – Просто прими комплимент.
– Спасибо.
Мы целовались еще несколько минут, а потом еще немного… Дверь студии открылась, напоминая нам, что мы по-прежнему были не одни, хотя все остальные участники мастер-класса уже освободили парковку. Я ощутила эрекцию Алекса, когда его член коснулся моего живота, и трусики моментально стали горячими и влажными, соски напряглись.
– Нам пора ехать, – выдохнула я у его губ.
– Ага.
Но мы не двинулись с места. Налетевший ветер снова растрепал волосы Алекса, бросив длинные пряди ему на глаза. Я откинула челку с его лица.
– Я говорила абсолютно серьезно, – вдруг призналась я Алексу. – О том, что стала жадной до тебя. Хочу, чтобы ты был только моим.
Алекс накрутил один из моих локонов себе на палец и еще крепче прижал меня к машине.
– Это хорошо.
Я люблю тебя. – Мне казалось, что это признание прозвучит сильнее, решительнее. Но вместо этого слова, на мгновение застыв в моем горле, хрипло, судорожно, еле слышно сорвались с губ.
И все же он их услышал.
– Я тоже люблю тебя, Оливия.
Я не могла обвинять Алекса в не самом искусном выражении чувств – только не сейчас, когда мои собственные слова прозвучали так небрежно и шероховато. Я лишь обняла его сильнее, прижалась к нему всем телом и, закрыв глаза, зарылась лицом ему в грудь. От Алекса исходил приятный аромат, и с этим мужчиной мне было так хорошо, что именно в тот самый момент я вдруг осознала, без сомнений и страхов, что буду любить его вечно.
Алекс погладил меня по волосам:
– О чем ты думаешь?
Я откинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Я думаю, что… я хочу познакомить тебя со своей мамой.
Глава 14
Алекс удивленно моргнул, потом засмеялся:
– Хорошо.
– Она живет примерно в двадцати минутах езды отсюда.
Он медленно кивнул и отошел назад, чтобы позволить мне двинуться с места.
– Ладно. Конечно. Если ты хочешь.
Я глубоко вздохнула. И улыбнулась ему:
– Да. Я хочу, чтобы ты с ней познакомился.
– Почему ты не упомянула об этом раньше? – спросил Алекс, как только мы сели в машину, и я отъехала от парковки.
Я не отводила взгляда от дороги: не была знакома с ней настолько, насколько следовало бы, и не хотела заблудиться.
– Я не думала, что мы сможем заскочить к маме на минутку. Не знала, сколько продлится мастер-класс, к тому же сейчас Шаббат.
С губ Алекса сорвался испуганный звук.
– Так что, у твоей матери наверняка возникнут проблемы со мной?
– Вполне возможно.
– Черт. – Его голос звучал ошеломленно. – В самом деле?
– У моей матери множество проблем со множеством вещей, которые она не может изменить, – объяснила я. Мои руки вцепились в руль так крепко, что мне пришлось буквально заставить себя ослабить пальцы. – Не беспокойся об этом.
Алекс с минуту помолчал.
– Что поделать, так или иначе, она не будет первой матерью, которая ненавидит меня. Похоже, я произвожу на матерей неизгладимое впечатление.
Я тихо прыснула, двигаясь по улицам квартала, в котором жила мама. Мы миновали синагогу, в которую она ходила. Потом проехали маленький, ничем не примечательный дом, в котором размещалась миква – ритуальная купальня. Мы были почти у дома матери, когда я вдруг подумала, что стоит проехать мимо. Не останавливаясь.
– Как кто-то мог ненавидеть тебя, Алекс?
– Это – талант.
– Ты мне никогда прежде его не демонстрировал.
– Ты ослеплена любовью.
Трафика впереди и позади нас не было, и я замедлила машину в паре минут ходьбы до дома матери.
– Моя мама не станет ненавидеть тебя. Она может не одобрить тебя в качестве моего избранника, но не будет ненавидеть за то, что ты – это ты.
Алекс помолчал еще минуту и заговорил, только когда мы въехали на ведущую к дому дорожку:
– Приятно это осознавать.
Я выключила зажигание и взглянула на него.
– Мы не останемся надолго. Я просто хочу, чтобы она познакомилась с тобой. Чтобы ты познакомился с ней. Ведь так обычно делается, верно? Когда у тебя с кем-то завязывается все всерьез?
Он усмехнулся, сверкнув зубами:
– Выходит, ты относишься ко мне серьезно, да?
– Ага.
Алекс посмотрел в сторону дома, туда, где фонарь освещал крыльцо.
– Думаю, нас заметили. Спасаться бегством слишком поздно.
Я бросила взгляд через лобовое стекло и увидела, как раздвинулись занавески на окне гостиной.
– Теперь никакого отступления. Воспринимай это как обряд посвящения. Знакомство с безумной семейкой.
Алекс тоже посмотрел в окно. Дверь дома открылась, и моя рука крепко сжала его ладонь.
– Ни одна семейка не безумна так, как моя.
– Оливия? Это ты?
– Я, мама. – Пройдя по газону, я поднялась на крыльцо, где она смогла стиснуть меня в объятиях. Это были те же самые объятия, которыми мама неизменно приветствовала меня, но любое проявление чувств с некоторых пор казалось мне другим, непохожим на все, что было раньше.
– Ливвале, что ты здесь делаешь? – Мать произнесла уменьшительно-ласкательный вариант моего имени так, словно называла меня им всегда, хотя на самом деле начала использовать его всего несколько
