- На нее никто внимания не обращал - и вдруг, пожалуйста. И мама ее вовсе не интересная, а какая-то вот именно даже подозрительная женщина…
- Ну, это ты брось! - гневно говорит Тамара. - Прямо противно! И вообще мама ни при чем. Аленка сама очень интересная.
Они идут по бульвару. Тамара все убыстряет шаг, а Галка хотела бы потянуть время, задержать ее.
- Имей в виду, Томик, - говорит она, растягивая слова. - Если ты от меня к ней уйдешь…
Тамара заинтересована:
- Ну, что тогда будет?
- Я что-нибудь такое сделаю! Что-нибудь такое страшное!
Тамаре этот поворот разговора даже нравится.
- Ну, вот интересно! Убьешь меня, что ли?
- Нет, не тебя.
- Ну, Аленку? Ее-то за что?
- И не Аленку.
Что-то вздрагивает в черствой душе Тамары.
- Галка, да ты что? - говорит она почти нежно. - Да ты совсем… Мы же с тобой… Помнишь, мы еще в третьем классе договорились… И навсегда. Аленка - это у меня вторая подруга.
- Вторая - это неправильно, - грустно замечает Галка. - Друг бывает один.
- Кто это тебе сказал?
- Кто? Леня Пушкарев, - неожиданно для самой себя выпаливает Галка.
Тамара заходится от смеха.
- Этот? И ты поверила этому брехуну?
Галка бросается на защиту Лени с излишней горячностью:
- Он не брехун, ты его не знаешь! Он очень даже интересный. И вообще, он просто фантазировал. Он сказки любит…
- Сказки! - фыркает Тамара.
Но Галку уже понесло:
- Да, сказки! И что такого? У него есть брат, ну, не брат, а сын его папы, он так его и зовет: отцов сын…
Вот тут Тамара заинтересовалась. На ее сереньком личике живо заиграли краски, и глаза заблестели, и рот открылся…
- Отцов сын! - восклицает она с восторгом. - Это здорово - отцов сын!
Мимо них поспешает кто-то, скрытый под огромным черным зонтом. Оказалось - Виолетта Львовна.
- А, здравствуйте, девочки. Хотите под зонтик?
- Нет, спасибо. Виолетта Львовна, а вы знаете, что Пушкарев, оказывается, все наврал? - Тамару эта сенсация распирает.
Учительница остановилась.
- Как… наврал?
- Очень просто! Никто ему ничего не писал, это он все сам…
- Что - сам? Это вы о чем - о ваших зарубежных корреспондентах?
- Да не было никаких зарубежных! Конверт он стащил у отца, а письмо накатал сам! И на инглиш и по- русски. Представляете? Он и вас обманул!
- Меня - нет, - огорченно сказала Виолетта Львовна и прикусила губу.
- Да точно! - убеждает Тамара, в то время как Галка страдальчески морщится и молчит. - Числитель… то есть, извиняюсь, Виталь Палыч, сказал, что все имена Пушкарев взял из 'Американской трагедии' Драйзера. И точно - мы проверили. Вы просто забыли!
- Виталий Павлович… - усмехается Виолетта Львовна. - Видите, он начитанный человек! А я ничего не забыла, друзья. И все-таки наврал - это не то слово. Да, тут был элемент авантюры, но не больше, чем нужно для такой игры.
- Какой игры? - хмуро возразила Галка. - Он же хотел, чтобы мы всерьез поверили.
- Да! Вот именно! - подхватила учительница скорбно и пылко. - И я того же хотела! Могла ли я окатить вас холодной водой, когда вы были такие взволнованные… такие одухотворенные?
- Выходит, вы ему в этом помогли? - насмешливо удивилась Тамара.
- Девочки, милые, давайте не спешить с приговором!
Она нервно вращает свой зонтик, она уже готова объясняться по этому поводу долго и пламенно. Но тут их нагнали мальчишки - Коробов, Гродненский и Курочкин.
- Хау ду ю ду, Виолетта Львовна!
- Да, здравствуйте, мальчики! Я вот что предлагаю: давайте побеседуем сегодня. У нас с вами много наболевших вопросов, не так ли? 'О доблестях, о подвигах, о славе…' - как сказал поэт. А я добавлю: о лжи, о правде, о фантазии! Для этого я даже готова пожертвовать уроком английского. Не наукой единой жив человек. Ну как, договорились?
- Ага, - поспешно кивнули все, очень довольные.
- Вот и отлично! - И она зашагала впереди всей компании целеустремленно и торжественно, как и подобает человеку, за которым идет молодежь.
Впереди плыл черный ее зонтик. Он, наполняясь ветром, тужился улететь вместе с ней, но не мог.
18.
Со своей тоненькой папочкой под мышкой Виталий Павлович входит в 6-й 'Б'.
Класс нормально стоит возле своих парт. Но на лицах - усилие скрыть эмоции, которые здесь бушевали еще минуту назад. Сжаты зубы, чтоб не выпустить наружу смех, распирающий всех и каждого.
Виталий невольно оглянулся и прочел на доске:
Один американец
Сосал свой грязный палец
И высосал оттуда
Вранья четыре пуда!!!
- Это что, политическая сатира? По-моему, рифма неплохая, а содержание так себе… Садитесь. Кто дежурный? Ты, Курочкин? Сотри.
Курочкин нехотя идет к доске. Весь класс садится, остается стоять только Леня Пушкарев. Причем стоит он в какой-то нелепой позе, как будто приготовился бросать в доску гранату. Взгляд у него дикий, лихорадочный. Нездоровый взгляд.
- Садитесь, - повторяет Виталий. Леня стоит. - Пушкарев, почему ты не садишься?
- Это такая особая болезнь, - замечает Аленка.
- Ну, если Пушкареву приятно, чтоб о нем так говорили, - пускай стоит, - пожал плечами Виталий Павлович. - Будет устный счет. Приготовились… Найти число, если 9 процентов его равны 27. Макаров!
Макаров звонким и радостным голосом докладывает:
- Триста!
- Гродненский, если 20 процентов числа составляют 4,2?
- Двадцать одно…
- Один, а не одно. Не в 'очко' играем. Пушкарев! Сколько у тебя было денег, если ты истратил рубль пятьдесят, а это составляет 60 процентов?
Леня Пушкарев молча стоит в той же нелепой позе.
- Устанешь ведь, - сочувственно говорит Виталий, и по его глазам видно, что он озадачен. - Ну ладно… Курочкин!
