заморить бы, и слава Богу...
— А суп из топора не желаете?
— Как в сказке?
— Почти. Сказочно вкусный.
— Соблазнительно. Только вот насчет топора... Впрочем: лук-чеснок есть, морковка тоже. Картошка... — склонившись, Сергей приоткрыл ящик для овощей, — так вообще, целых пять штук завалялось. Топор определенно в наличии.
— А передник?
— Прошу. — Сергей снял с ручки кухонной двери, протянул передник Лене.
— Вам идет, — не поскупился он на комплимент, когда Лена надела его. — Кстати, как насчет аперитива? — Сергей извлек из холодильника початую бутылку водки.
— Спасибо, я пас. — Лена сполоснула руки и принялась за готовку.
— А я, с вашего позволения...
— О чем вы говорите, Сережа-
Сергей быстро пропустил «авансовую» рюмочку, для аппетита.
— Кстати, — сказал, слегка поморщившись, поскольку не закусил, — у меня и настоящий топор дома имеется, О-оострый! Так своему шефу и передайте.
— Сереж, вы опять? Неужели я для вас по-прежнему агент Шведова?
— Извините, Леночка. Просто — неудачная шутка. Лена вздохнула.
— Сереженька, я ведь почему этой темы не хочу, шведовской? Потому что она вас зацикливает на вашей слабости. А вы сильный! Это же видно! А мне, как женщине, просто бросается в глаза! Тогда в доме моделей вы вели — дай Бог каждому. Абсолютно на равных с ним. И как мастер, и как мужик...
— Так это легко, когда ни фига не знаешь! Я ж тоща полный лопух был. Так сказать, грел самовар на пожаре собственного дома!
— Бросьте! Целенький у вас дом. Чистый. В нем наверняка и лавровый лист найдется?
— Что?
— Лавровый лист.
— Там в шкафчике посмотрите.
Лена распахнула створки, быстро отыскала, вынула пакетик.
Сергей тем временем пропустил вторую стопочку.
— Сереж! — Лене не понравилось. — Мы ж об одной предварительной договаривались, а вы что делаете?
— Суп, кстати, — ушел от темы Сергей, — замечательно пахнет.
— Да ну? А я ведь еще и на огонь не ставила, — улыбнулась Лена.
— Разве?
— Разве.
— Ну, все равно. Значит, будет замечательно пахнуть. Я чувствую!..
— Должна вам заметить, Сережа, что вы очень ловко делаете комплименты, — улыбнулась Лена.
И тут оба захохотали. Сергей, разогретый водочкой, и Лена — у нее просто было хорошее настроение...
Игорь Андреевич не ошибся: после ванной Маша почувствовала себя гораздо лучше. Теперь они сидели на кухне, разговаривали.
— Знаешь, непривычно, когда глазеют, шушукаются. Я ведь никогда не была «примой». Ту газету с фотографиями, разумеется, мусолят в учительской... Кое-кто очень хотел бы подробного моего интервью...
— Но теперь-то, — вклинился модельер, — ты наконец поняла, какие они все ханжи?
— Да нет же! Они обыкновенные. И совсем не такие плохие. Просто живется им тускло. Ну подумай, как же им мне не завидовать? Верблюжьих тяжестей в сумках теперь не таскаю, а то и вовсе машина за мной приезжает... Такое внимание. Ко мне, к Саше... За него, кстати, особенное спасибо...
— Пожалуйста. Сашка, кстати, ну точная копия — ты. Получил сегодня в подарок новую игру, наелся «сникерсов», а потом поднимает на меня честные глаза и говорит: «Но папе я звонить буду. Прямо сейчас — можно?»
— А ты что?
— Вышел, чтоб не мешать. А какие тут еще варианты... — Вдруг Шведов поднял вверх указательный палец. — Чу!
— Что такое?
— Ева. Идет. Видимо, творческий застой...
— Игорь, — раздалось еще из коридора, — дорогой!..
И появилась маленькая энергичная старушка в экстравагантном паричке с букольками, с очень живыми глазками на пергаментном лице.
— О, пардон! — произнесла старушка с хорошим французским прононсом. — А это, надо понимать, та самая знаменитая Машенька!
— Ева, дорогая, — Шведов привстал, — знакомьтесь, пожалуйста! Маша, это Ева Аскольдовна.
— Турман-Тусузова! — расплывшись в улыбке, старушка принялась трясти Машину руку. — Вы назовете меня вампиршей, но без некоторого количества крови, золотко, в искусстве ничего путного не бывает! Хочешь европейский имидж! Серьезный очерк о себе, который выйдет сразу в Москве и в Париже! Плати! Терпи старую, самой себе неадекватную Еву, которая уже забывает слова, но остается Турманом, как гласит первая половина фамилии. А что такое Турман? — Ева взглянула на Машу строго.
— По-каковски? — Маша растерялась.
— По-русски! По-русски!
— Кажется, голубь...
— Не всякий! А такой, который может кувыркаться при полете! Вот это — я! Это вам не жирная голубка мира, мифические заслуги которой раздул Пикассо, а которая загадила карнизы всех стран мира! К чему это я? Ах да! К тому, как я кувыркаюсь в воздухе. Один раз — в семидесятых, кажется, годах — мой самолет захватили террористы и загнали его зачем-то в Саудовскую Аравию! Но я не была бы Евой Турман, если бы и там не встретила знакомых! Даже одного ученика! Правда, бездарного... В другой раз у самолета заклинило шасси. Мы садились в такую специальную пену, на брюхо... О, было столько пены, что хватило бы побрить всех китайцев!
Шведов и Маша, буквально раскрыв рты, следили за этим вдохновенным монологом.
— Да, а зачем я на вашей кухне? — спохватилась вдруг Ева. — Вспомнила: за чашкой горячей воды! Без намека на заварку и сахар! Это для моих «сосудистых» таблеток!
Переглянувшись со Шведовым, который еле сдерживал смех, Маша наполнила чашку.
— Вот-вот! До каемочки, не выше! Гран-мерси! — Ева перехватила у Маши чашку и тут же повернулась к Шведову. — Игорь, я забираю вас! Выяснилось, что некоторые ваши находки я сочиняю сама, когда вы не держите в узде мою фантазию! Беседовать с вашей Мари — наслаждение, но на дворе уже такой мрак!.. Мари, вы неотразимы! Пошли, как говаривала Жанна д'Арк: «Кто любит меня — за мной!» — Ева стремительно исчезла в коридоре.
— Ну? — повернулся к Маше Шведов.
— Нет слов. — Маша с улыбкой развела руками...
У Кузнецовых на кухне Сергей пел под гитару:
Обида на судьбу Бывает безутешна. Зачем карает нас Ее слепая плеть? Не покидай меня, Волшебница Надежда, Я спел еще не все, Я должен уцелеть! Черна бывает ночь, А власть ее безбрежна... А свет — он только там, Где улыбнулась ты! Не покидай меня, Красавица Надежда, Не прячь под капюшон Прекрасные черты...
Не давая Сергею закончить, упорно, назойливо зазвонил телефон.
— Не подойду, неохота... Хотя... Уж больно настырно. Чужие так звонить не будут. Может, Юлька... Лен, возьми трубочку, будь другом, — попросил Сергей.
Лена послушно вышла в коридор, сняла трубку.
