— С кем ты?! — Юля выхватила трубку.—Алло! Кто это?.. Але... Да говорите же!
— Нет, Кузнецова! — раздался голос Костиковой. — У тебя папа не народный депутат! Он у тебя писатель-фантаст!
— О чем ты?! — растерялась Юля.
— А мама, — продолжала Настя, — поэт-песенник! Костикова положила трубку.
— Так что ты там гнала насчет Жаклин?! — Сорокин победоносно посмотрел на Юлю. — Нормально поговорили. Бензин заправила. Скоро будет.
— Тебе не холодно? — глядя на завернутого в плед Сорокина, спросила Юля.
— Нет.
— Может быть, выпьешь немножко?
— Давай.
Юля налила до краев рюмку, подошла к магнитофону, сменила кассету.
— Потанцуем? — спросила она.
— В пледе, что ли?
— Ну зачем? Я думаю, тебе не будет холодно, — многозначительно намекнула Юля.
Скинув плед, Сорокин уверенно обнял Юлю, прижал... Зажмурившись, Юля на этот раз готова была терпеть до конца.
Сорокин начал расстегивать на ней кофту, поцеловал в шею.
Юля на мгновение открыла глаза и вдруг увидела в зеркале... голые ноги Сорокина... Не удержавшись, захохотала.
— Ты чего? Чего ты ржешь-то?!
Юлин смех уже больше напоминал истерику.
— Да пошла ты! — Рассвирепевший Сорокин, похоже, готов был уйти уже без штанов.
— Извини. Извини меня, — испуганная Юля увлекла Сорокина к дивану.
— То-то, — снова начав целовать ее, прошептал Сорокин. Вдруг, осознав, что Юля плачет, остановился.
— Чего с тобой? Я не понял, ты чего?.. В первый раз, что ли?
Юля кивнула сквозь слезы. —А реветь-то чего?
— Я... Ты... Ты извини меня... Я не могу.
— А чего звала тоща?
Юля жалобно посмотрела на Сорокина и, вдруг разрыдавшись сильнее прежнего, прижалась к нему.
— Ну что я, уродина? Да? Уродина? Ведь нет?! Ведь ты же со мной хотел! А он нет! А если я только с ним хочу?! Если я его люблю!
— Кого — его?! — окончательно растерялся, естественно, ничего не подозревавший о существовании модельера Шведова Сорокин.
Смутившись от своей излишней откровенности, Юля вскочила, бросилась в ванную, заперлась и, открыв краны — может быть, вырвавшаяся на свободу вода сможет заглушить ее плач, — опять заревела.
Сорокин подошел к двери ванной. Дернул за ручку и, убедившись, что она заперта, присел на корточки рядом.
— Кузя... Ты там в порядке? Юля не ответила.
— Кузь, ты это... Может, помочь чего?
— У тебя бритва есть? — мрачно спросила Юля. —Зачем?
— Очень вены вскрыть хочется. Говорят, это в ванне с горячей водой делают.
— А может, не надо... — испугался Сорокин.
— Надо.
— Кузь! Да ладно тебе! Перестань, говорю! Из-за каждого резаться — вен не хватит! — уговаривал Сорокин. — Тем более из-за козла какого-то!
— Он не козел... Он старый козел.
— Во! Правильно! А ты молодая! Юная, можно сказать! — делая все, чтобы разговор не прервался, нес чушь Сорокин. — У тебя еще вся жизнь впереди! Тебе детей рожать надо. Сыновей. Защитников родины! А если завтра война?!.. Юльк! Ты представляешь, если завтра война! Не молчи. Слышишь?! Я, если хочешь знать, тоже один раз был это... Влюблен. Часа два. Пока не поговорили. Такая дура оказалась... Чего ты молчишь-то?! Чего ты молчишь?! Кузя! Кузнецова!
Сорокин замолотил кулаком в дверь.
— Юлька! Юлька, ты что, с ума сошла?! Не смей! Юлька! Открой! Открой, кому говорю!!!
Дверь неожиданно медленно открылась. Навстречу Сорокину выплыли его мокрые брюки.
— Живая?.. Ну слава Богу!.. Ты это... Может, тебе... водички попить? Нет...
Продолжая сжимать брюки в руках, Юля отрицательно покачала головой.
— Ну я пойду?..
— Штаны надень.
— Тьфу ты... — натягивая мокрые штаны, затараторил Сорокин. — Я и вправду подумал, что ты того... В ванне... С горячей водой. Ты ж такая! Ты можешь...
— У нас горячую воду отключили. Трубы прорвало, — мрачно пошутила Юля.
— Ага. Ну ты это... В порядке?
— В порядке.
— Точно?
— Точно, точно.
— Ну... Я пошел? — помялся Сорокин.
— Давай.
— Это... ты... звони, если чего.
— Созвонимся.
Когда дверь за Сорокиным закрылась, зазвонил телефон. Уверенная, что это Костикова, Юля взяла трубку. — Да? Слушаю!
На другом конце провода молчали.
Игорь Андреевич Шведов хотел бы поговорить с Машей. Разговор с Юлей не входил сейчас в его планы. Шведов медленно опустил трубку.
Сергей редко приходил к родителям. Особенно один, без семьи.
Увидев сына, Анна Степановна сразу поняла: что-то случилось! Усадив его на кухне, она принялась готовить ужин с мужчиной, даже если он и родной сын, все равно лучше говорить на сытый желудок, но Сергей от еды отказался.
— Может, супу съешь? Как ты любишь? — предприняла Анна Степановна последнюю попытку.
— Лучше водочки.
Анна Степановна удивленно посмотрела на сына.
— Нормально... — Сергей пожал плечами.
— Ты что это? А Маша заметит...
— Если б она заметила! Да я ради этого готов хоть в стельку напиться!
— Сергей, что ты городишь!
— То, что есть. Водочку она унюхает! Да она меня в упор не видит.
— Сереженька, она же так устает: школа, ученики, консультации, практические занятия, — попробовала оправдать невестку Анна Степановна. — Ты же сам говорил, что она домой только ночевать приходит.
— Правильно, только ты договаривай, договаривай до конца, мамочка: а ты сидишь на ее шее да еще
