претендуешь на какое-то внимание.
Анна Степановна молча достала из буфета графинчик с водкой, рюмку, поставила перед сыном.
— Сергей, только не вали с больной головы на здоровую! В такой трудный момент она ведет себя очень достойно. Не пилит тебя, не устраивает сцен.
— Спасибо, большое спасибо... — вставил Сергей, но Анна Степановна сделала вид, что не услышала.
— Не опускается, между прочим, — продолжала она свои увещевания. — Прическа, маникюр. Гардероб свой к новой моде приспособила, а это, между прочим, не легко. Она ведь интересная молодая женщина. Не забывай!
— Мама, я в курсе, что моя жена — сокровище. Я знаю, это-то и ужасно. — Сергей налил себе водки.
— Лучше была бы мегера?
— Может, и лучше. А так—живем как соседи: здрасьте, до свидания, буду поздно, позвоню, возьми в холодильнике чтонибудь поесть... Может мне жена, в конце концов, салат паршивый сделать?!
— Ну, насколько я знаю, в доме всегда есть обед и куски вы не хватаете.
— Обед сейчас готовлю я! — уточнил Сергей. — Да дело не в этом. Я же не говорю, что меня надо обслуживать. Но раньше, хоть иногда, ей хотелось накрыть стол, покормить меня. Даже рубашки перестала гладить. Ты же знаешь, я ненавижу глажку. А теперь и попросить неловко. Она работает, а я вроде как все равно без дела...
— Ты преувеличиваешь. Никто об этом не думает. Да ты сам, помнишь, деликатесами семью баловал.
— Икры один раз принес, а есть-то каждый день хочется. Моих денег теперь только на хлеб хватает. И вообще, мы с ней как чужие. Она даже перестала спрашивать, как у меня с устройством на работу. «Да, Сережик, пока, Сережик, увидимся, Сережик». Сережик! Имечко придумала!
Резким движением Сергей опрокинул в рот рюмку водки.
— Закуси, — Анна Степановна протянула сыну бутерброд с вареной колбасой. — Сергей, ты нервничаешь, обращаешь внимание на пустяки. Она не спрашивает, чтоб не расстраивать тебя. Чужие как раз и задают глупые вопросы, о самом неприятном и больном. А Машенька тактичная...
— Все не то, мама. Чужие, это, как бы тебе сказать, это когда... А!..
— Что ты хочешь сказать, что...
— То она устала, то завтра коллоквиум, то легла позже, то встала чуть свет...
— Сергей, все бывает, ты же знаешь, женщины... — Анна Степановна сделала паузу, — ну хочешь, я с ней поговорю, может, у нее какие-нибудь проблемы?
— Ни в коем случае. Я уж жалею, что тебе сказал. Но кому я про это сказать могу? У нас всегда все было так хорошо. Я считал, что мы — идеальная пара.
— Сергей, а может быть, это твоя вина? Мужчины часто бывают невнимательны. Может, ты был груб...
— Мама, о чем ты говоришь! — воскликнул Сергей. — Ты же знаешь, что для меня Маша. Мне теперь даже домой идти не хочется. Дежурная улыбка, отсутствующий взгляд. «Ты ложись — я позанимаюсь»...
— Сергей, да она просто-напросто устала, переутомилась. Вот где она сейчас?
— Сказала, сегодня практические занятия.
— Ну вот видишь! —Анна Степановна улыбнулась сыну. — После этого до дому бы доползти, уж не до нежностей.
Игорь Андреевич Шведов вышел из кабинета, с трудом скрывая ярость.
— Регина! Неужели нельзя без меня решить эти проблемы! Я занят, в конце концов!
— Игорь Андреевич, извините. Пришли поставщики. Они хотят говорить лично с вами.
— Мы же договаривались с ними через час! — Шведов недовольно посмотрел на часы. — Через час, ты понимаешь?! Что за свинство, в конце концов?!
— Но они уже здесь.
— Здесь они. Я счастлив!
— Ну Игорь Андреевич...
— Хорошо, хорошо. Иду. — Игорь Андреевич обернулся к двери и неожиданно мягким голосом проворковал: — Машенька, милая, буквально пять-семь минут.
Едва дверь за Шведовым закрылась, как Регина уже поспешила в кабинет.
Цепким взглядом окинула она Машу — тщательно одета, слишком тщательно; причесана, а пришла вроде растрепанная; только что накрасилась, уж больно помада свежая. В ослепительной, но слегка помятой блузке Маша бесцельно и нервно переключала телевизионные программы.
— Здравствуйте, Мария Петровна. Рада вас видеть, — оправдывая свое появление, Регина взяла со стола какие-то бумаги. — Извините...
— Так мы же виделись... — удивилась Маша и все же добавила: — Добрый день, конечно.
— Скорее вечер, — ехидно улыбнулась Регина. — Правда, сейчас так рано темнеет, что не разберешь, день или вечер. Время перевели, с этим часом поневоле запутаешься. Гоняют его взад- вперед.
— Да, у нас после таких переводов времени полшколы опаздывает, — поддерживая разговор, ответила Маша. — Причем не только ученики. Я, кстати, тоже!
— Я вами просто восхищаюсь! — Регина присела на краешек кресла. — Такая работа, а вы прекрасно выглядите! Вы так похорошели в последнее время. Вам очень к лицу новая прическа. И когда вы все успеваете?!
— Это ваш Фигаро. Волшебник.
— Да, не всякой женщине так повезет! И блузка новая... Французская?
Но смутившаяся Маша не успела ответить: в кабинет вернулся Игорь Андреевич.
— Регина, это безобразие, такие вопросы вы вполне можете решать самостоятельно, без меня. Они ждут вас — остались формальности.
— Извините, дела, — Регина кивнула Маше и поспешила скрыться.
— Машенька!
Шведов притянул к себе Машу, поцеловал. Она и не думала сопротивляться.
Сергей как-то стремительно пьянел. Анна Степановна попыталась отобрать у него графин, но он яростно запротестовал.
— Сереженька, я думаю, тебе пора домой, — попробовала она с другой стороны.
— Успею!
— Но ты же сам говорил, что Маша обещала сегодня быть пораньше.
— Вот пусть и ждет. Пусть она волнуется, где я... Если вспомнит обо мне, конечно!..
— А ты ей ничего не сказал?
— Почему? — Сергей посмотрел на мать мутными глазами. — Сказал, что пошел устраиваться на работу.
— А сам где был?
— Ходил устраиваться на работу.
— И что же? Самое главное ты не говоришь...
— Потому и не говорю, что говорить нечего. Бешеные тыщи! Квартальные премии в валюте. Заграничные командировки. Хотя нет. Командировки как раз сюда, потому что сидеть надо в основном за бугром!
Сергей замолчал.
— Ну так в чем дело?! — спросила Анна Степановна.
— Меня там только и не хватало! Все есть — меня нет!.. Конечно, там уже свой сидит.
— Сергей, ты же такой хороший специалист, ты бы показал им свои свидетельства об изобретениях.
— Мама, это для тебя я умный, а для них уволенный инженеришка. Выгнали, значит, дурак. Сидят там крутые-ушлые... Я для них уже старик, безнадега! Им молодого подавай, с амбициями! Без предрассудков!
