что и приводит к такой ошибке». В другом месте той же книги, в разделе, где говорится о зеркалах, еще одно фантастическое явление сводится к естественному: некоторые люди утверждают, что видели привидения, но не является ли это результатом действия определенной комбинации зеркал? В «О разнообразии вещей» он рассматривал явление блуждающих огней и предложил свое объяснение. Слабые огоньки, которые ночью цепляются за ноги идущих, пугая легковерных, особенно когда это происходит на кладбищах или в других зловещих местах, – это не души умерших, искупающих свои прегрешения. Они появляются всюду, где происходит разложение животных останков.
Кардано всюду стремился если и не полностью ликвидировать необычайность «чудовищ», то по меньшей мере сохранить их естественность: «В природе, которая никогда не заблуждается, вследствие недостатков в самом веществе рождаются иногда чудовища». В наиболее творческий период своей деятельности он отрицал существование демонов (духов): «Если демон существует, то почему не действует на свету? Или он действует в темноте, чтобы запугать нас? Или сам боится быть замеченным при свете?. Кто и когда с помощью демонов исправил неверную книжку, обновил старый убор, воскресил заброшенную вещь или разъяснил темное место?»
Хладнокровно и смело исследовал он судьбу Жанны д'Арк, особенно ее дар прорицательницы и присутствие сверхъестественного в ее судьбе. Как философ-рационалист, он спрашивал себя: «Если божественная сила помогала ей, почему ее схватили? Если нет, каким образом этой юной девушке удалось совершить столько подвигов? Наконец, если ее могущество превзошло человеческие силы с помощью магии, то почему она не скрылась после своего пленения? Если же она не колдунья, то почему ее осудили?»
Он охотно открывал секрет своей способности к предсказаниям, которая «людям несведущим и невежественным... кажется чудесной»: «Я с самого начала предвещал потерю Кипра и приводил причины, которые должны были вызвать ее. Я не хотел бы, чтобы кто-либо думал, что все это почерпнуто от посторонних источников – от демонов либо от звезд. Я расспрашивал тщательно обо всех обстоятельствах, знакомился сначала с природой местности, с обычаями людей, с достоинствами государей, затем черпал сведения из многих исторических сочинений. и только тогда. высказывал суждение».
Шла ли речь о мнимых больных, одержимых демоном, или о некоем итальянце, который говорил по- немецки, хотя не изучал его, или о дьявольских слуховых галлюцинациях, которые в конце концов свелись к чревовещанию, или о приговоренных к смерти, которых ни топор, ни веревка не могли лишить жизни, – во всех случаях Миланец поднимал на щит истинный лозунг веры воинствующего рационалиста: «Не прибегая к чуду, здравый смысл, природа, хитрость объясняют эти явления».
Пророчества христианской религии Кардано ставил наравне с языческими и «естественными» предсказаниями будущего. «Если дар пророчества от Бога, то почему некоторые пророчества фальшивы?» – спрашивал он.
Учение о бессмертии души, на котором основывается одно из главных положений христианской морали потусторонних кар и наград за земные пороки и добродетели, подвергалось в сочинениях Миланца своеобразной интерпретации. Он рассматривал проблему бессмертия как дискуссионную, спорную, как проблему невероятной сложности, не допускающую однозначного решения. В трактате «О бессмертии души» он приводил 54 аргумента в поддержку тезиса о смертности души и 49 в пользу бессмертия. Но эти «столь многочисленные и разнообразные мнения о бессмертии и аргументы в пользу его существования не подтверждают его, а похожи на возбуждение животного, которое, безнадежно запутавшись в сетях, бьется в них, принимая различные положения».
Однако «верование имеет силу только потому, что оно приятно народу». И это, по мнению Кардано, может быть, последний и единственный аргумент в пользу бессмертия, так как он дает надежду человеку. Так и не разрешив для себя проблему бессмертия, он признавался в конце жизни: «Я знаю, что душа бессмертна, но каким образом, не знаю».
Предметом критики Кардано стали и христианские добродетели. Особый род бессмыслицы он видел в мученичестве за веру: «Кто же не подивится тем людям, которые добровольно оставили богатство, детей, жен, становясь изгнанниками, людям, подвергающимся тяжким мукам ради. столь разнообразных религиозных верований? Если это под влиянием Бога, то почему их так много во всех ересях? Или сам Бог – создатель этого противоречия? Или, как изменчивый муж, он каждый раз будет тешиться чем-то иным?» Он называл святыми не мучеников, а тех, кто проявил себя хорошими делами и больше других любил правду; поэтому на один уровень с христианскими святыми он ставил Сократа.
Кардано скептически относился к историям о ведьмах и шабашах, считая их в большинстве случаев неправдоподобными. Судей же, которые вымогают признания у обвиненных в колдовстве, он называл жестокими дураками, невежественными корыстолюбцами, озабоченными лишь тем, как конфисковать имущество обвиняемых. Все, что связано с ведьмами, полно лжи, тщеславия и недостойно внимания тех, кто настаивает на естественных принципах объяснения явлений.
Уже одно такое отношение к нечистой силе могло вызвать обвинения Кардано в отсутствии благочестия: после буллы папы Иннокентия VIII (1484 года) началось энергичное преследование ведовства по всей Европе, и, как выразился В. Скотт, «не признавать ведьм значило в глазах людей то же самое, что оправдывать их нечистые деяния».
Собранные воедино, все эти высказывания Кардано о религии, а также многие другие, которых мы не привели, дали бы, вероятно, трибуналу инквизиции повод подвергнуть Миланца в 1570 году более суровому наказанию. Но они были рассеяны среди невероятного количества туманных и зачастую противоречивых философских рассуждений, рассказов, анекдотов, слухов и даже описаний изобретений. Кроме того, скептические и неортодоксальные мысли Кардано «уравновешивались» другими его благочестивыми трудами, которых у Миланца также немало (правда, большинство из них написано лишь в последние 10–15 лет жизни).
Но те, кто внимательно изучал сочинения Кардано, неизменно находили в них источник «атеистического вдохновения». Многие мысли миланского врача о религии подхватил и развил выдающийся мыслитель и атеист Джулио Чезаре Ванини (1585–1619), в трудах которого историки насчитывали не менее 170 ссылок на Кардано. Вот, например, какими аргументами пользовался Ванини, отвергая тезис о бессмертии души: «Во- первых, современные атеисты считают, что люди и животные схожи в своих восприятиях, формировании, рождении, питании. строении и смерти, схожи по внутренним и внешним частям тела. И тем и другим уготовлено одинаковое употребление, поэтому, если душа умирает вместе с животными, она должна умереть и вместе с человеком. Во-вторых, все должно непременно умереть, следовательно, душа как творение Бога должна обязательно умереть. В-третьих, еще никто не возвращался из Царства мертвых, но если бы душа была вечной, Бог не преминул бы вернуть одну из них для того, чтобы осудить и опровергнуть атеизм. В- четвертых, бессмертие души отвергали наиболее видные ученые мужи – Аристотель, Сенека и другие древние философы, из современников – Помпонацци и Кардано, и крупнейшие мыслители наших лет».
Математика
Математические работы Кардано – «Практика общей арифметики и простые измерения», «Великое искусство, или О правилах алгебры», «Правила Ализа», «Великое искусство арифметики»,[52] «Новое сочинение об отношениях чисел», «Об игре в кости» и некоторые другие – собраны в четвертом томе лионского издания сочинений Миланца (1663). Их анализ представляет немалые трудности, так как Кардано и здесь оставался верен себе: он писал почти обо всем, что знала математика Возрождения, перемежая по своему обыкновению новые, собственные, результаты с теми, которые уже были получены другими авторами. Однако ни в одной из областей математики его достижения не являются столь весомыми и неоспоримыми, как в алгебре: даже многочисленные враги и критики не отказывали ему в славе крупнейшего алгебраиста XVI века.
В первой главе «Великого искусства» Кардано называл создателем алгебры «Мохаммеда, сына араба Мусы». Совершенно очевидно, что он имел в виду великого арабского ученого Абу Абдулла Абу Джафар Мухаммад ибн Муса ал-Хорезми (787 – ок. 850), написавшего в 820 году «Краткую книгу об исчислении ал- джабры и ал-мукабалы».
Название трактата ал-Хорезми соответствует методам решения уравнений:
