отца.
— Неужели без любви? Без симпатии друг к другу? Без малейшего чувства?.. Без…
— Да, да, да! Без ничего! — прервала ее Адиля.
— Нет, девочки, кроме шуток! — вмешалась Лейла. — Неужели ты, Адиля, пойдешь по стопам своей матери? Разве твои взгляды ничем не отличаются от ее взглядов? Она выходила замуж без любви, потому что была лишена возможности выбирать. А если бы даже и выбрала кого-нибудь, все равно не могла бы выйти за него замуж. Наши матери не имели никаких прав, ими торговали, как вещами, и они после замужества становились собственностью своих мужей. А мы? Какое оправдание у нас поступать так, как вынуждены были делать наши матери? Разве мы ничему в школе не научились? Разве у нас нет своей головы на плечах? Даже животные и те выбирают!
Сана протянула руку и в знак высшего одобрения хлопнула по ладони Лейлы.
— Браво, ледышка. Ты начинаешь мне нравиться! — восторженно воскликнула она.
— А кто сказал тебе, что Джамиля не выбирала? — холодно заметила Адиля.
— Никто не говорил, я сама знаю, что выбирала не Джамиля, а ее мать и другие люди… Люди, которые живут старыми понятиями и…
— И заставляют других жить по старинке и поступать благоразумно, — перебила Лейлу Сана. — А быть благоразумной в их понятии — это значит быть рассудительной: не давать волю чувствам, не влюбляться, не увлекаться…
— Что ж, может быть, они и правы, увлечение здесь ни к чему… Все люди разные. Каждый мечтает о своем… Джамиля — о муже и о своей машине, о вилле и драгоценностях.
— Джамиля мечтала обо всех этих вещах, потому что ей внушили, что это самое главное в жизни, — сказала Лейла. — Будто богатство все, а человек сам по себе — ничто…
— Есть, видно, и другие причины, — заметила Сана. — Джамиля, должно быть, не хотела выходить замуж за другого…
— А разве у нее был другой? — удивилась Адиля. Сана догадалась, что Адиля ничего не знает о романе Джамили с Махмудом, и уклончиво ответила:
— Нет, это я просто так, к слову.
— А вы помните Сафу? — задумчиво спросила Лейла. — У меня, например, она не выходит из головы. И чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что мы не должны жить по старинке, как жили наши матери.
— Да, девочки, трудная наша доля, — с горькой усмешкой произнесла Адиля, остановившись посреди комнаты. — Нашим матерям было легче. Они хоть знали свое место. А мы болтаемся, как неприкаянные. Не понимаем, что можно, а чего нельзя. Например — любить. В семье даже упоминать о любви запрещают, а по радио нам день и ночь напевают о любви. В газетах и книгах пишут, что мы равноправны, что мы свободны, а попробуй-ка воспользуйся этой свободой — всю жизнь будешь расплачиваться. Что и говорить, несчастная наша судьба!
Лейла закрыла глаза и вместо ответа начертила пальцем на ручке кресла решетку.
— Ну, ладно, пойдем, хватит философствовать! — сказала Адиля.
Проводив подруг, Лейла отправилась в комнату матери. Та сидела за швейной машинкой и строчила.
— Ушли? — спросила она, не поднимая головы.
— Ушли.
Лейла улыбнулась: мама всегда почему-то испытывала беспокойство, когда в доме гости.
Лейла взяла со стола книгу и стала перелистывать. А машинка мерно постукивала, будто прошивала строку за строкой, по которым рассеянно пробегала глазами Лейла.
Глава 5
Раздался звонок. На лице матери отразился испуг. Но когда в дверях показался Ассам, она успокоилась.
Ассам спросил, вернулся ли Махмуд, и несмело уселся напротив Лейлы. Она еще ниже опустила голову над книгой.
— Рады тебя видеть, Ассам, — бесстрастно произнесла мать, очевидно, только для того, чтобы что-то сказать. Наступило неловкое молчание. Мать продолжала строчить, а Лейла делала вид, что углубилась в чтение.
— Ты что читаешь? — спросил наконец Ассам.
— Саляма Мусу, — сухо ответила Лейла, опустив книгу.
— Где ты его раскопала?
— В библиотеке Махмуда.
— Ну, уж если читать, то можно было выбрать что-нибудь поинтереснее.
— А я почти все прочла. И считаю, что Салям Муса лучше других.
— Чем же он лучше?
— А хоть бы тем, что говорит то, что хочет. А другие, прежде чем что-либо сказать, крутят вокруг да около. — Лейла пристально посмотрела Ассаму прямо в глаза. Ассам смутился и не нашелся что ответить.
— Да, Лейла, ты в самом деле уже не маленькая.
— Милостью аллаха ваша Джамиля не сегодня-завтра замуж выйдет, — оставив шитье, сказала вдруг мать. Видно, это больше всего занимало ее сейчас.
Такой неожиданный переход застал Ассама врасплох.
— Жених не прочь все оформить хоть сегодня, — выжал он наконец из себя после некоторого замешательства.
— А как же с университетом? Разве Джамиля не будет поступать? — спросила Лейла.
— Ты сама после лицея, конечно, пойдешь в университет?
— А почему бы и нет?
— А зачем он вам нужен? Ваш девичий университет — это замужество.
Мать рассмеялась:
— Молодец, Ассам! Правильно рассуждаешь. Ты всегда здраво смотришь на вещи, не то что наши упрямцы!
— А я не думала, Ассам, что ты придерживаешься таких отсталых взглядов, — хмурясь, произнесла Лейла.
— Дело вовсе не в отсталых взглядах, Лейла. Просто я хорошо знаю, что такое университет. И не хочу, чтобы Джамиля или ты окунулась в эту атмосферу. А ты… — Ассам посмотрел на Лейлу с таким упреком, с такой болью и любовью, что Лейла почувствовала, как вспыхнуло лицо и бешено забилось сердце. Чтобы скрыть волнение, она схватила спасительную книгу и закрылась ею.
— Пойду распоряжусь насчет чаю, — поднимаясь, сказала мать.
— Что вы, тетушка! Не беспокойтесь, — смущенно пробормотал Ассам.
— Какое тут беспокойство. Пойду распоряжусь…
Лейла по-прежнему сидела закрывшись книгой.
— Лейла, — произнес Ассам глухим голосом.
Лейла вздрогнула, книга выпала из рук. Девушка подняла на Ассама глаза, лицо ее пылало, губы были чуть полуоткрыты, она притягивала его к себе какой-то магической силой, превозмочь которую Ассам был не в состоянии. Он подошел к ней вплотную.
— Лейла, — повторил он и запнулся… — Ты ведь уже догадалась, да? Догадалась, хотя я тебе еще ничего не сказал.
У Лейлы, казалось, отнялся язык. Она закрыла глаза и кивнула головой. Лицо ее сделалось серьезным.
— Но почему ты скрылся, Ассам? — спросила она упавшим голосом. — Почему не приходил все эти
