сказав, выбежала из комнаты.
Появился Махмуд. Он был по-домашнему, в пижаме.
— Мама, а мы будем сегодня ужинать или нет? — весело проговорил он.
Мать отложила в сторону шитье и направилась к двери. Но на полпути остановилась.
— Что же ты не поздравишь Ассама? — спросила она Махмуда. — Разве ты не знаешь, что Джамиля выходит замуж?
— Выходит замуж? За кого?
— Выходит… Нашелся какой-то жених… — недовольно проговорил Ассам.
— Как? И ты, Ассам, спокойно смотришь на это?
— А что мне, братец, остается делать, раз и она сама и мать только и думают об этом?
Махмуд нахмурился:
— Но ведь это преступление! Неужели тебе не стыдно за нее? Брак без любви, по расчету — это не брак, а…
Махмуд не решился закончить фразы. Но Ассам и так прекрасно понял, что именно хотел сказать Махмуд.
Видя, как покраснел Ассам, Махмуд извиняющимся тоном добавил:
— Я, конечно, это сказал вообще, безотносительно к кому-либо.
— Вообще! — передразнил его Ассам. — А ты лучше попытайся спуститься на землю.
— На землю? Что ты имеешь в виду?
— А то, что нужно быть реалистом. Оставим в стороне традиции и взгляды стариков. Но что конкретно ты мог бы предложить в моем положении?
— В каком твоем положении?
— Я имею в виду устройство Джамили. Что я должен сделать как человек, отвечающий за ее судьбу? Пусть идет на улицу и сама находит себе возлюбленного?
— Этого тебе никто не предлагает. Но она ведь еще очень молода. Времени впереди много. Что заставляет вас так торопиться?
— Опять общие рассуждения. Ты считаешь, что нормальный брак должен основываться на любви. Мужчина полюбит девушку, а девушка — мужчину, не так ли?
— Само собой разумеется.
— Хорошо! А что бы ты сказал, если бы в один прекрасный день заметил, что влюбилась Лейла? Интересно, как бы ты к этому отнесся?
— Лейла? — с неподдельным удивлением переспросил Махмуд. — Лейла влюбилась?
— Да, Лейла… Твоя сестра Лейла. Представь себе на минуту.
Махмуд был явно озадачен. Наконец он с усмешкой произнес:
— А зачем мне представлять? Лейла еще ребенок. Пока эта проблема меня не беспокоит.
— То-то и оно! — с победным видом усмехнулся Ассам. — Всегда так получается. Мы все умеем разводить всякие теории и бросать на ветер красивые слова, которые ни к чему не обязывают: «Девушки должны выходить замуж только по любви!» Девушки! Девушки! А какие именно девушки? Ведь и они чьи-то сестры! Сестры других! Чьи угодно, но только не моя сестра, не так ли?
Махмуд не знал, что ответить.
— Я тебя спрашиваю, Махмуд? Что же ты молчишь? Отвечай! — настаивал Ассам, не скрывая удовольствия, что ему наконец удалось припереть друга к стене.
Неожиданно они услышали смех Лейлы. Никто из них не заметил, как девушка вошла в комнату и остановилась в дверях.
— Интересно! — воскликнула она. — В самом деле, Махмуд, что бы ты сделал, узнав, что я влюбилась?
Появление Лейлы застало их врасплох. Лицо Махмуда выражало растерянность, лицо Ассама — страх.
— Ну, так что бы ты сказал, узнав, что я влюбилась? — переспросила Лейла. — Ради бога, Махмуд, скажи, это очень интересно!
Махмуд подошел к ней и, схватив за волосы, смеясь произнес:
— Убил бы! Своими руками убил бы!..
За ужином разговор продолжался.
— Так ты хочешь сказать, Ассам, что я теоретик? — спросил Махмуд.
Ассам откусил кусок брынзы:
— Я ничего сейчас не хочу сказать. Я хочу есть.
Лейла молча поглощала плов. Только Махмуд не притрагивался к еде. Он явно был чем-то взволнован.
— Какие же новости хотел ты нам сообщить? — словно читая мысли Махмуда, пришел ему на помощь Ассам.
Махмуд просиял. В глазах блеснули веселые огоньки. Немного помолчав, как бы наслаждаясь наступившей тишиной, он многозначительно улыбнулся:
— Важные новости… — Махмуд вынул из кармана сложенный пополам листок, осторожно развернул его и положил перед Ассамом.
Ложка выпала из рук Лейлы и со звоном ударилась о тарелку.
— Что это такое? — удивленно спросил Ассам.
— А ты разве не видишь? — пряча довольную улыбку, сказал Махмуд.
— Вижу. Ты что, записался добровольцем?
— Да, — кивнул головой Махмуд. — И уже начал проходить военную подготовку.
— Где?
— В лагере при университете.
— И когда же ты отправляешься?
— Дней через пятнадцать.
Сердце у Лейлы сжалось. Ей вдруг стало страшно.
Выходит, все уже решено. Даже день отъезда назначен. Брат уедет… Уедет и, может быть… больше не вернется… Никогда не вернется!.. Чтобы не выдать своего волнения, Лейла судорожно сжала руки и спрятала их под столом.
— Ну, как ты относишься к моему решению? — спросил Махмуд, принимаясь наконец за еду.
— Не поторопился ли ты? Не лучше ли сначала обождать, посмотреть, как будут развиваться события?
Махмуд откинулся на спинку стула.
— Вот мы и будем, Ассам, развивать эти события, — твердо заявил он, будто у него уже давно был готов этот ответ. — Будем определять ход событий сами — ты, я, каждый честный египтянин, и никто другой.
Ток прошел по всему телу Лейлы. Даже волосы, как ей показалось, зашевелились на голове.
— От души поздравляю тебя, Махмуд! Поздравляю! — сказала Лейла взволнованным голосом.
Ассам молчал. Махмуд с нетерпением ждал, что он скажет. Ведь Ассам тоже собирался ехать на Суэцкий канал. А теперь, кажется, передумал. Ему, видите ли, хочется посмотреть, как разовьются события. Смотреть, как душат родину! Это же подобно самоубийству!
— Ах, если бы я могла поехать с тобой! — мечтательно произнесла Лейла.
— Подожди немного, — засмеялся Махмуд. — Вот не останется мужчин, дойдет тогда очередь и до женщин.
Ассам склонился над тарелкой. «Они разговаривают между собой, как будто меня здесь нет, будто я не сижу с ними за одним столом. Лейла смотрит только на брата. На меня даже не взглянет. «Каждый честный египтянин… Ты, я…» — звучали в ушах Ассама слова Махмуда. Что же, я трусливей Махмуда или не патриот? Но ведь тогда, на демонстрации в 1946 году, я ничего не боялся, а Махмуд трусил. Нет, тут дело не в смелости, не в патриотизме, а в разумности своих действий»…
— Нужно только, чтобы отец с матерью ничего не разнюхали… Узнают — не дай бог! — заговорщицким тоном прошептала Лейла.
