— Я должен вам кое-что сообщить, — дожевав последний кусок пирога, начинаю я.
И, не глядя в обращенные ко мне доверчивые глаза, заявляю: — Вам придется покинуть этот замок. Всем. И забрать с собой Руиза.
Они молчат, но молчат по-разному. Доктор, поджав губы, неодобрительно качает головой, Бамет, сузив глаза, презрительно кривит уголок рта, Фарина потрясенно прижимает к губам испачканные мукой пальцы. И только Трик, НЕТ, теперь уже Рикен, внимательно вглядевшись мне в лицо, тихо спрашивает:
— Что произошло, Эзарт?!
Нет смысла скрывать от них то, что они и без меня узнают через несколько часов. Пусть уж лучше я буду первым.
— Много чего, — вздыхаю я. — Тагларцы захватили все северные города и области.
— Но Зарбаль же отлично защищен! — Гневно перебивает меня Бамет. — И там большой гарнизон!
— Гарнизон Зарбаля по приказу Маннейга позавчера выступил в поход к Марофелю. А вчера, застряв в Джанских болотах, они попытались вернуться, чтобы пройти в обход и обнаружили, что мост через Нагай взорван. Поскольку Нагай после паводка еще очень полноводен, а лодок у них нет, они надолго застряли между рекой и болотом.
— А гарнизоны в Ламоко и Кортане? — осторожно интересуется Фарина.
— Наместники этих городов объявили себя отдельными государствами, и помогать Марофелю не собираются. Кроме того, Пифал, которого вчера объявили женихом принцессы, сегодня провозгласил себя королем и двадцать минут назад велел мне явиться за указаниями. Но и это еще не все. Симон Найш брошен в тюрьму, и мне придется попасть туда же, чтобы помочь ему бежать. Сами понимаете, что после этого я буду объявлен вне закона. Мне придется скрываться, и помочь вам я не смогу. Более того, находится в числе моих друзей будет просто опасно. — Говорю я и вижу, как по мере моих объяснений, суровеют их лица. — Рикен, пойдем со мной, нужно поговорить. Доктор, на руке Руиза одет мой браслет, принесите его, пожалуйста.
— Я сам все знаю!- выдохнул Трик, едва перешагнув следом за мной порог спальни.
— Что именно?! — интересуюсь я, лихорадочно собирая все, что может мне пригодится.
Есть у меня одно милое приспособленьице, жилетик, имитирующий человеческое тело. На этой планете даже хороший хирург по внешнему виду не отличит его от живого тела. Совершенно незаменимая вещь, когда собираешься сесть в тюрьму. Кстати, параллельно работает и как кольчуга.
— Ну? Что именно ты знаешь?!
— То, что ты собираешься мне сказать! Что я уже не принадлежу этому миру, и должен отправится в твой! Что теперь уже ничего нельзя сделать! Что моей матери и Бамету лучше переждать тяжелые времена, тихонько сидя дома! Только ты не прав!
— Почему? — лаконично осведомляюсь, проверяя в уме, не забыл ли чего?! В таком деле лучше таскать лишнее, чем не иметь необходимого, кажется, так звучала старинная поговорка.
— Потому что ты считаешь нас мешками на ногах!
В моем мире сказали бы «багажом без колесиков» мысленно поправляю я.
— Ты думаешь, что нас придется защищать, что мы слабые и бесполезные! — горько продолжает он. — Ты наверное, вообще собираешься отправиться восвояси, как только поможешь сбежать директору Симону. А почему именно ему?! Значит он тебе ближе других! Он ведь тоже из твоего мира, я угадал?!
Угадал. Все угадал. Мне и так было несладко, но теперь делается так погано, что прекрасное солнечное утро за окном вдруг ощутимо темнеет. Я мотнул головой, чтоб отогнать ненужные теперь угрызения совести и услышал стук.
— Что это?! — Разом охрипшим голосом шепчет Трик.
Где что? Проследив направление его изумленного взгляда, оборачиваюсь... Великий Космос! Это же экстренная посылка со станции! Бросаюсь к окну и распахивая его, выставляю к отсвечивающей металлом птице средних размеров свою голову. Только сверив рисунок моей радужки с имеющимся в его памяти снимком, аппарат выдвигает на подоконник капсулу, и, легко сорвавшись с подоконника, тает в вышине. Закрыв окно, вскрываю термостойкую капсулу и обнаруживаю в ней прозрачную конволюту с каким — то порошком. Указания приходят на комп почти одновременно с посылкой. Тяжелый вздох разочарования вырывается из моей груди, как только я слышу текст инструкции. Еще вчера я бы так радовался, получив это, а сегодня...
— Что это, Эзарт?! — Тихо спрашивает Трик.
— Лекарство от глюка. — Убито бормочу я. — Кому сегодня есть дело до глюкенов?!
— Мне есть! — Решительно заявляет от двери голос Тормела. — Если это лекарство поможет вылечиться глюкенам, я готов отдать за него все, что имею.
Он входит в спальню и, положив на стол браслет, вызывающе смотрит на меня. Ну, что ж, я ничего не потеряю, дав ему конволюту. Но сначала... Кладу лекарство в клонор и нажимаю пару клавиш. Готово. Достаю из ящичка одну из десятка конволют и подаю доктору.
— Это доза на тысячу человек, доктор! Разведите порошок в ведре воды, и дайте каждому больному по ложечке. Можно налить в еду или питье.
— И все?! — С подозрением щурится Тормел.
— Да. А теперь извините, я спешу. Двери за собой достаточно просто прикрыть, они запрутся сами. — С этими словами, захватив плащ, я выбегаю из комнаты.
Улицы Марофеля выглядят непривычно пустынными. Видимо, слухи о произошедшем во дворце уже просочились в город, и жители отсиживаются по домам. Какие же они все-таки опасливые, эти не привыкшие к войнам и революциям афийцы! Проезжая мимо запертых магазинов и закрытых учреждений к королевскому замку, стоящему на скалистой площадке, нависшей над бухтой, я видел на улицах лишь нескольких тагларцев. Одетые в свои неизменные шапочки они спокойно расхаживали по городу, занимаясь своими обычными делами. Видимо весть об их предательском захвате Зарбаля еще не дошла до столицы.
У дворцовых ворот вместо привычных кохров на страже стояли дюжие дижанцы, которые, завидев мою машину, дружно перехватили поудобнее свои топоры. Спокойно притормозив у самых ворот, я ледяным тоном заявил, надменно глядя поверх их голов:
— Тайный советник Эзарт, к его величеству Пифалу.
Посовещавшись между собой, воины неохотно приоткрывают ворота, и я, резко нажав на педаль, лихо подкатываю к крыльцу, обдав дижанцев облачком пыли. Вряд ли мне удастся еще когда-нибудь покататься на своей машине, поэтому со спокойной совестью дергаю за неприметный тросик, торчащий из под сиденья. Теперь колеса машины намертво заклинены и дижанцам придется хорошенько попыхтеть, прежде чем они оттащат ее от крыльца.
Во дворце сразу бросаются в глаза произошедшие здесь перемены. На диванах и креслах, обтянутых дорогими тканями развалились пахнущие лошадьми и дешевой выпивкой дижанцы. На прекрасных столешницах из Айлинского мрамора стоят грубые бутыли с крепкой брагой, любимым питьем моряков. Никого из тех, кто прежде считал своим долгом проводить время в королевской приемной, сегодня нет, и вжавшийся в свое кресло лощеный секретарь Маннейга чувствует себя явно неуютно.
Не обращая внимания на дижанцев, подхожу к нему и прошу сообщить королю о моем приходе. Он неохотно покидает кажущееся ему безопасным кресло и робко отворяет двери в кабинет. Через пару секунд секретарь вылетает оттуда как ошпаренный, подгоняемый грозным рыком новоиспеченного короля.
— Входите! — шепчет мне несчастный, ныряя в свое кресло.
Живенько он, однако, перевоспитался! Раньше я даже шутил, что он носит за пазухой полный стакан воды, потому и ходит так торжественно, чтобы не намочить штаны. Теперь он больше напоминал мышку, вынужденную жить в одной клетке с котом.
Ободряюще подмигнув секретарю, решительно вхожу в кабинет. Пифал сидит в мягком кресле у распахнутого окна, положив ноги на подоконник и грызет темную полоску вяленого мяса. Всюду, на полу, на диванах, креслах, и даже на подоконнике сидят, лежат и играют тощие дижанские собаки. Эти мохнатые звери грязно желтого цвета, пользуются особой любовью всех дижанцев. Каждый уважающий себя варвар должен иметь не менее трех таких псин. Здесь же их было раз в десять больше. Теперь мне понятно с
