Поэмы и стихотворения

Небесный лик он видит пред собой
И рядом с нею Коллатина зрит.
Он смотрит на нее, смутясь душой;
Он смотрит на него, и строгий вид
Ему предаться страсти не велит
И манит к добродетели суровой.
Но к злу порочный дух склонился снова.

Он силы темные свои зовет,
Они ж, вождя призывом польщены.
Грудь наполняют, как недели — год;
Вздувают похоть, гордостью полны,
Безмерным рвением распалены.
Тарквиний, движим страстию безумной,
К Лукреции направился бесшумно.

Замки меж ней и волею его
Все взломаны, бессилен их затвор.
Но, открываясь, двери на него
Ворчат, и трепетом охвачен вор.
Задела дверь порог и шлет укор.
Пищат во тьме хорьки, его пугая,
Но он идет, боязнь превозмогая.

За дверью дверь сдаются перед ним;
Но ветер в щели рвется, хлещет в грудь,
В лицо ему швыряет едкий дым;
На светоч ринулся, стремясь задуть,
Остановить злодея страшный путь.
Но грудь, где знойное кипит желанье,
Вновь раздувает светоча пыланье.

Он видит в свете факела: лежит
Ее перчатка; жадною рукой
Он с тростника [29] поднять ее спешит
И колет палец скрытой в ней иглой.
Перчатка словно молвит: 'Скройся, злой!
Не создана я страсти быть отрадой.
Чисты моей владычицы наряды'.

Но всем преградам вора не сдержать,
И он по-своему толкует их:
Перчатку, ветер, дверь готов считать
Случайностями на путях своих;
Они — как гири, что часов стенных
Задерживают ход, пока в скитанье
Минуты часу не уплатят дани.

'Так, так, — он молвит. — Не страшусь преград.
С морозами я их могу сравнить,
Что радость новую весне дарят,
Птиц побуждают буйно голосить.
Жемчужная не дастся даром нить.
Утесы, ветры, рифы и пираты
Страшат купца до славного возврата'.

Вот, наконец, стоит у двери он,
Что дум его сокрыла небосвод;
Но путь затвором слабым прегражден
К той, чья краса его мечты влечет.
И так силен над ним нечестья гнет,
Что об удаче молится преступник,
Как будто небо — грешному заступник.

Но посреди бесплодной той мольбы,
Когда он к помощи бессмертных сил
Взывал, о благосклонности судьбы
К деянию преступному просил, —
Он вздрогнул. 'Я растлить ее решил! —
Воскликнул. — Разве мне помогут боги,
Что к злодеянию такому строги?

'Любовь и счастье, вы мне божества!
Незыблемы решения мои.
Мечта невоплощенная мертва.
Отмоют грех раскаянья струи;
Растает страха лед в огне любви.
Спит око неба. Ночь сокроет мглою
Стыд, что влекут восторги за собою'.

Тут, сняв затворы дерзкою рукой,
Коленом двери распахнул злодей.
Спит голубок, намеченный совой.
Не увидать измены в тьме ночей.
Змею увидев, всяк бежит скорей.
Она же в беззаботном сне лежала,
Не зная, что грозит ей смерти жало.