боролись на ихъ лиц?.
XXX.
Постойте, взгляните на эти драгоц?нности, гд? пряди волосъ любовно переплетены золотою нитью; я ихъ получилъ отъ н?сколькихъ красавицъ, которыя со слезами умоляли меня удостоить принять ихъ, — вс? он? украшены камнями, р?дкость которыхъ, ц?нность и достоинства были изложены въ глубокомысленныхъ сонетахъ.
XXXI.
Въ нихъ расхваливалась красота и твердость алмаза и д?йствіе его невидимыхъ качествъ; расхваливался темно-зеленый изумрудъ, св?жесть цв?та котораго помогаетъ ослаб?вшему зр?нію глазъ; небесно-голубой сапфиръ и опалъ, съ его тысячью см?шанныхъ отт?нковъ; словомъ въ остроумномъ объясненіи эмблемъ каждый камень превращался въ улыбку или въ слезу.
XXXII.
И что-же! Сама природа не хочетъ, чтобы я продалъ ихъ, эти трофеи горячихъ привязанностей, — знаки столькихъ задумчивыхъ и умоляющихъ желаній; она хочетъ, чтобы я сложилъ ихъ тамъ, гд? долженъ самъ преклониться передъ вами, исходною и конечною точкою моихъ странствованій. Я приношу ихъ вамъ, какъ должныя вамъ жертвы; они даны въ мой храмъ, а вы мой повелитель.
XXXIII.
О! дайте вашу руку, эту руку неописанной красоты, б?лизну которой нельзя оц?нить и св?сить даже на воздушныхъ в?сахъ хвалы. Возьмите, чтобы распоряжаться ими по своему желанію, эти символическія подношенія, которыя дали мн? столько вздыхающихъ сердецъ; все, что зависитъ отъ меня, вашего слуги, повинуется и подчиняется вамъ; и вс? эти отд?льныя привязанности соединяются въ васъ.
XXXIV.
Постойте! этотъ символическій подарокъ былъ присланъ мн? монахиней, святой сестрой самой безупречной репутаціи, которая удалилась отъ благородныхъ любезностей двора; но несравненныя прелести которой сводили съума цв?тущую молодость. Ея милости добивались лица самаго высшаго происхожденія, но она держала ихъ на холодномъ разстояніи отъ себя и ушла изъ міра, чтобы провести жизнь въ в?чной любви.
XXXV.
Но, моя возлюбленная, что за заслуга въ томъ, если ты откажешься отъ того, чего н?тъ, и управляешь т?мъ, что не сопротивляется? Что за толкъ замуровать сердце, не получившее никакихъ впечатл?ній, и съ веселымъ терп?ніемъ переносить узы, которыя не ст?сняютъ? Та, которой подобнымъ образомъ удастся сохранить свою честь, изб?гла б?гствомъ шрамовъ сраженія и поб?ждаетъ оттого, что отсутствуетъ, а не оттого, что д?йствительно сильна.
XXXVI.
О, простите меня, но я говорю только правду, не выдумывая ничего изъ хвастовства: случай, который привелъ меня къ ней, тотчасъ же истощилъ ея силы, и тогда она захот?ла улет?ть изъ монастырской кл?тки: прежде любовь къ Богу закрыла глаза сов?сти; она хот?ла запереться, чтобы не соблазняться, а теперь она захот?ла испытать все, она желала свободы.
ХХXVIІ.
Что за сила заключена въ васъ! о, позвольте мн? сказать это вамъ! Разбитыя сердца, принадлежавшія мн?, опорожняли свои фонтаны въ мой источникъ, а я ихъ сливаю вс? въ вашъ океанъ. Такъ какъ я влад?лъ ими, а вы влад?ете мною, то я долженъ для вашего торжества сгустить вс? эти слезы въ одинъ любовный напитокъ, который излечилъ бы васъ отъ вашей холодности.
XXXVIII.
Мои достоинства сум?ли пл?нить святую монахиню. Она была воспитана и вырощена въ полномъ благочестіи и все таки позволила поб?дить себя одними глазами, едва они начали осуждать ее. Прощайте тогда вс? клятвы и об?щанія! всесильная любовь! для тебя не существуетъ ни клятвы, ни м?ста, ни пространства, ни затрудненія, ни границы; ты все, даже то, что не принадлежитъ теб? — твоя собственность.
XXXIX.
Когда ты насъ пресл?дуешь, что значатъ тогда уроки в?ковой опытности? Когда ты насъ воспламеняешь, какъ холодно и вяло сопротивляются тогда затрудненія въ вид? богатства, сыновняго уваженія, закона, семейства, общественнаго мн?нія! Любовь съ полнымъ спокойствіемъ возстаетъ противъ правилъ, разума, чести, и не смотря на страхи, причиняемые ею, услащаетъ горесть вс?хъ насилій, вс?хъ ударовъ судьбы и вс?хъ безпокойствъ.
XL.
И вотъ вс? сердца, которыя зависятъ отъ моего сердца, чувствуя, что оно готово разбиться, истекаютъ отъ боли кровью и заклинаютъ васъ, умоляя тяжелыми вздохами, убрать ту батарею, которую вы направили противъ меня, благосклонно обратить свое ухо къ моимъ н?жнымъ предложеніямъ и съ дов?ріемъ принять ненарушимыя клятвы, которыя предлагаетъ и готова дать вамъ моя честь.
XLI.
Сказавъ это, онъ опустилъ свои влажные глаза, которые были до того времени прикованы къ моему лицу. Ц?лая р?ка слезъ, вытекая изъ нихъ какъ изъ источника, быстро лилась горькими каплями до его щекамъ. О! сколько прелести получилъ ручей отъ этого своего ложа, которое въ свою очередь получило какъ-бы новый блескъ подъ жидкимъ кристаломъ, который покрывалъ его!
XLII.
О мой отецъ, сколько адскаго колдовства въ узкомъ пространств? одной единственной слезы! Когда глаза полны слезъ, чье каменное сердце останется сухимъ? Чья грудь настолько холодна, что не разогр?ется? И какихъ взаимно противор?чущихъ результатовъ достигаютъ слезы! Пылающая страсть и холодная невинность теряютъ въ нихъ, одна свой пылъ, другая свой холодъ.
XLIII.
И въ самомъ д?л?! его волненіе, которое было только ремесленною хитростью, тотчасъ-же заставило мой разумъ расплыться въ слезахъ. И тогда я скинула съ себя б?дую ризу невинности, я бросила всякую ц?ломудренную осторожность и придирчивое приличіе и показала ему себя такъ-же, какъ онъ показалъ мн? себя; я растаяла въ свою очередь; но между нами была та разница, что онъ влилъ въ меня ядъ, я-же влила въ его сердце елей.
XLIV.
Онъ приб?галъ для своихъ прод?локъ ко множеству уловокъ, которымъ онъ придавалъ самыя странныя формы: пылающая красота лица, потоки слезъ, бл?дность умирающаго — вотъ н?которыя изъ нихъ. Онъ могъ принимать и перем?нять всевозможныя выраженія лица и былъ въ состояніи, по желанію, красн?ть отъ обидныхъ предложеній, плакать отъ горя или бл?дн?ть и падать въ обморокъ съ трагическимъ выраженіемъ лица.
XLV.
