Пушок незрелый над твоей губой Как будто просит сам: прильни, отведай! Лови же миг, отпущенный судьбой, Не будь ни гордецом, ни привередой: Цветы, когда весной их не сорвут, Перестояв, увянут и сгниют. Будь я черна, уродлива, горбата, Как лошадь старая, изнурена, Хриплоголоса и подслеповата, Груба, занудлива и холодна, — Такая бы любого отвратила. Но чем же я тебе не угодила? Взгляни: мой взор искрится, как слюда, Нет ни морщинки на челе высоком; Я, как весна, бессмертно молода, Свежа, кругла, полна сладчайшим соком, Моя ладошка влажная, лишь тронь, Растает, ощутив твою ладонь. Велишь — твой слух обворожу мечтами, Как фея, по лужайке пробегу, Или с распущенными волосами Как нимфа, закружусь на берегу, Едва касаясь муравы несмятой: Любовь — огонь высокий и крылатый. Смотри: головки хрупкие цветов Мой нежный стан покоят, как подпоры, И без усилья пара голубков Влечет меня в небесные просторы; Любовь легка, когда ей путь открыт: Так что тебя, мой милый, тяготит? Иль собственной пленен ты красотою, Всем жертвуешь, одну ее любя? Ну что ж! Ухаживай сам за собою, Чаруй себя и отвергай себя; Умри от страсти, как Нарцисс несчастный, Увидевший в ручье свой лик прекрасный. Богатства существуют для даров, Деревья сада для плодоношенья, Изысканные яства для пиров, Самовлюбленность — это поношенье Любви; ты факел — так изволь светить, Ты был зачат — продли зачатий нить! Как смеешь ты вкушать дары природы, Коль сам не хочешь приносить плодов? Погибнет семя, но родятся всходы — Закон всеобщий бытия таков. Пусть красоту твою замкнет надгробье: Ты предаешь векам свое подобье». Меж тем Венеру прошибает пот: Исчезла тень, и воздух раскалился, Титана взор с пылающих высот На прелести богини обратился; Он бы прилег охотно рядом с ней, Адонису отдав своих коней. А что же наш охотник? Туча тучей, Он темную насупливает бровь И, рот кривя усмешкою колючей, Цедит с досадой: «Хватит про любовь! Пусти, — мне зноем обжигает щеки; Невмоготу лежать на солнцепеке». «О горе мне! Так юн и так жесток! Меня покинуть ищешь ты предлога. Я вздохами навею ветерок На этот лоб — о не гляди так строго! — И осеню шатром своих волос, И окроплю прохладой свежих слез. Я тенью собственной тебя укрою, Преградой стану между двух огней; Не так небесный луч томит жарою, Как близкий жар твоих земных очей. Меня б спалил, будь я простою смертной, Двух этих солнц огонь немилосердный! Зачем ты неподатлив, как металл,
