А вдруг метнул копье да промахнулся? Ну где же осторожность тут видна? Опасен хищник острыми клыками, Так мясники орудуют ножами. Щетину игл — угрозу для врагов — Он тащит на спине горбатой, взрытой, Он мордой рыть могилы всем готов, Глаза, как светляки, блестят сердито… Он в ярости сметает всє с пути, И трудно от клыков его уйти. Его бока защищены щетиной, И надо их сперва пронзить копьем… А к толстой шее путь для лезвий длинный, Он в бешенстве сразится и со львом. Пред ним кустарник в страхе сторонится, Когда стремглав он через дебри мчится. Тебя ему сгубить совсем не жаль, И облик твой, моей любви блаженство, И нежность рук, и губ, и глаз хрусталь — Все изумительное совершенство! Но, одолев тебя (вот ужас в чем!), Как луг, всю прелесть взроет он потом. Пусть в мерзостной берлоге он таится… Что делать красоте с врагом лихим? К опасностям не должно нам стремиться, Здесь друга нам совет необходим. Во мне — чуть уши это услыхали — От страха все поджилки задрожали. Ты видел, как в глазах зажегся страх? Заметил, как лицо мое бледнеет? Ты лег на грудь мне, ты в моих руках, И я без чувств, и все во мне немеет… Но сердца беспокойный, шаткий бой Как гул землетрясенья под тобой. Там, где царит Любовь, там Ревность злая Стоит, как верный часовой, пред ней, Тревогу бьет, мятеж подозревая, И в мирный час зовет: 'Убей! Убей!' Она любовь от страсти отвлекает, Так ветер и вода огонь сбивают. Червяк, любви грызущий вешний цвет, Лазутчик этот всюду тайно вьется, Мешая правду счастья с ложью бед… Он Ревностью уж издавна зовется. Стучит он в сердце, в ухо шепчет мне. Что смерть любимого страшна вдвойне. Он страшный облик вепря представляет Разительно испуганным глазам, И, весь в крови, твой образ возникает, Поверженный, как жертва злым клыкам. К цветов подножью кровь твоя струится, И грустно ряд стеблей к земле ложится. А что со мною станется тогда, Раз и теперь дрожу я от волненья? Одна лишь мысль для сердца уж беда, А страх ему внушает дар прозренья. Знай, что тебе погибель суждена, Когда ты завтра встретишь кабана. Уж если так увлекся ты охотой, За робким быстрым зайцем устремись, Иль за лисою в чащи и болота, Иль за пугливой ланью ты помчись! Но там трави одних лишь кротких тварей Со сворой псов в охотничьем угаре. Заметь, когда, спасаясь от беды, Мелькают ушки зайчика косого, То он, запутывая все следы, Быстрее ветра мчится прочь, и снова В любые норки он юркнуть готов, Как в лабиринт, чтоб обмануть врагов. Порой в толпу овец он ускользает, Их запахом обманывая псов, Порою в норку кролика влетает, Чтоб смолкнул гул собачьих голосов, Иль спрячется в стадах оленьих ловко:
