Иаир мнется, подозревая подвох.
-Как всякий человек.
-А ближнего своего любишь?
-Как всякий человек. Но кто мне ближний?
-Наверное, ближний твой тот, кто любит тебя?
-Именно так.
-Полагаешь, это хорошо: любить того, кто любит тебя?
-И хорошо, и правильно.
-Какая же заслуга человеку в том, что он любит тех, кто любит его? Так поступают все люди, все неверные, все грешники, все безбожники любят тех, кто любит их. И все звери делают также. Разве волки не любят друг друга? Разве псы не лижут друг другу раны? Разве стервятники не держатся вместе? Если звери делают это, то какая заслуга человеку в том, что он поступает по-звериному?
-В Законе сказано…
-Закон этот исполняют и звери. За что человеку честь больше, чем зверю? Зверем и называйся.
-Я не зверь.
-Хочешь жить по-звериному, но зверем не называться? Да, это по-человечески.
У Иаира начинается дергаться щека.
-Как же надо поступать? - не выдерживает Петр, понимая, что все сказанное в равной мере относится и к нему.
-Попробуй сделать то, чего зверь никогда не сделает. Возлюби ненавидящего тебя, прости обижающего тебя и благослови проклинающего тебя. Слышишь, Иаир? Я знаю, что ты ненавидишь меня и ругаешь меня. Вот, говорю тебе при всех: я прощаю тебе твою ненависть и благословляю тебя за хулу на меня.
Петр забывает, что хотел скорее прекратить этот разговор. Он был заодно с Иисусом. Но Иисус не заодно с ним. Он - против всех.
-Так невозможно жить! - заявляет Петр. - И подставлять щеку, и отдавать последнее, и прощать всех.
-Я ведь живу.
-Ты - другое дело. Тебе легко говорить…
-Так мне легко? - гневно взрывается Иисус. - Если мне легко, то почему тебе - нет. Если мне легко, тогда присоединяйся ко мне. Что же ты медлишь? Встань рядом со мною и пусть тебе станет так же легко, как и мне. Или ты сейчас скажешь мне, что не ищешь легких путей, но выбираешь для себя самую тяжелую дорогу в жизни? Посмей сказать мне это. Посмей сказать, что ты ищешь не того, что получше, а того, что похуже! Что желаешь себе нужды и позора, унижений и голода! Нет? Не желаешь? Тогда становись рядом со мною, чтобы тебе тоже стало легко в жизни. Присоединяйся, друг! Ты готов ради этого бросить свою ношу?
Петр начинает обиженно сопеть. Все же он не Иаир, он не враг Иисусу, чтобы тот публично его унижал. Так друзья не поступают. Но Иисус, словно угадав его мысли, вдруг улыбается и мирно обращается к нему:
-А теперь Петр, посмотри на себя и на меня. Чем моя жизнь легче твоей? Никогда не говори другому: тебе легко на твоем месте, - и никогда не спрашивай другого, что он сделал бы на твоем месте. Всей своей жизнью ты привел себя к этому месту. Я же прожил свою жизнь именно так, как я ее прожил, а не иначе, чтобы быть на своем и только своем месте.
Петр виновато молчит.
-Я расскажу вам одну притчу. У одного богача было обширное хозяйство и большой дом с женой и детьми. А неподалеку жил бедняг в лачуге. У него не было ни хозяйства, ни семьи. Как-то встретились они и стали говорить. Богач сказал: легко тебе жить без забот. А мне нужно усмотреть за всем в обширном хозяйстве, и дом большой содержать, и о жене заботиться, и детей растить. Бедняк же отвечал: легко тебе живется в достатке и внимании. Дома тебя ждет обед, жена твоя положит тебя в постель и дети твои поддержат тебя. У меня на обед кусок хлеба и воды подать некому. Услышал их разговор Бог и поменял их местами. Бедняк стал жить в доме богача, а богач - в лачуге бедняка. Но скоро богач стал жаловаться на свою бедность, а бедняк - на свое богатство. Скажи, Петр, кто из них прав?
-Думаю, бедняк все же более прав.
-Нет там правых! Оба они - лицемеры. Ты думаешь, в мире есть правые и неправые? Говорю тебе, здесь нет правых. Виноваты все! Не говори: я - хороший человек. Человек - это уже плохо. Если бы состоялся Страшный Суд, то в преисподней оказались бы все до одного. Разве праведник не брат грешнику? Разве у иудея два глаза, а у римлянина - один? Разве суть зверя не та же, что и суть человека? Если я это вижу, то должен видеть и тот, в чьей власти такой суд. Но суд этот уже состоялся. Не думайте, что он отложен до времени. Радуйся, Петр, ты уже в преисподней.
Иисус смотрит печальным взором на стоящую перед ним толпу: на Петра, на Андрея, на припадочного Иаира, на рыбака с разбитой головой, на простые, грубые лица всех этих тружеников моря, на их озабоченных некрасивых жен, на уродливых стариков и на болезненных подростков, на все это мясо в лохмотьях, и говорит:
-Радуйтесь, вы уже в аду. Худшее с вами случилось, когда вы родились от Духа Святого. Вы пришли в эту долину скорби на муки и труды длиною в жизнь?
-Откуда ты знаешь?
-Сердце об этом говорит. Разве ваше сердце не говорит вам иногда, что этот мир - преисподняя? Разве душа ваша не подсказывает вам, что не должно быть так, как есть? Откуда знать ей о лучшем, если она не бывала в нем? Душа ваша знает, что мир - это ад, а человек в нем - сатана.
-Ты страшному учишь.
-Скажи лучше, я учу бесстрашию. Жизнь пройдет, и смерти не избежать. Не смерть для человека, человек для смерти. Но не скорбите, как скорбел ваш царь Соломон. Радуйтесь, впереди только Царство Небесное! Смерть - врата в рай. И каждого из вас ждет он. Так примите его как благодать, а не как наказание. Но знаю, вы не можете радоваться этому, ибо полюбил человек душу свою превыше всего. И как ему не любить ее, ведь в ней весь он и больше ни в чем его нет? Плачьте, если хотите, но лучше радуйтесь. Вам не избежать Царства Небесного. Всех ждет оно: и добрых, и злых, и праведных, и грешных. Ибо в тот миг, когда войдете в Царство Небесное, не останется от вашей души ни крупицы: ни доброго, ни злого, ни праведного, ни грешного. Говорю вам: голые войдете в Царство Небесное. Но еще говорю, что душа ваша не войдет туда. И разве это не есть справедливость? Справедливость, которая выше человеческого суда!
Оробевшая толпа молчит.
-Знаю я и знаете вы, что для человека есть только один суд - его собственный. У мира нет суда над ним, но есть власть, чтобы совершать насилие над ним. И если собственный суд человека не совпадает с судом мира над ним, то для него этот суд остается только насилием. Много ли раскаявшихся в тюрьмах? Много ли осудивших себя на крестах? Нет и одного. Разве человек лжет, крадет и убивает, не зная, что это плохо? Разве на суде он только об этом узнает? Нет, но делает это, потому что знает, что живет в преисподней среди таких же демонов, как и он, и суд их над ним для него лишь насилие и месть. А значит, и высший суд за грехи его останется для него лишь насилием. Никогда человек не примет Страшный суд как свой собственный. В Царстве Небесном нет ни суда, ни насилия. В Царстве Небесном нет человека. Знаю, что многим из вас оно покажется хуже преисподней, ибо в той преисподней есть человек, и жизнь в муках - все же жизнь, а в Царстве Небесном и этого нет. Но я не продавец мук и блаженства, я продаю свободу! И вам придется ее взять! Так приобретайте Царство Небесное заранее и храните его до своего последнего часа, чтобы умереть вам свободными и радостными. Прощаются вам грехи ваши вместе с вашей душой! Прощается вам то, что вы были человеками! Блаженны алчущие, ибо они насытятся. Блаженны ищущие Духа Святого, ибо их ждет Царство Небесное. Блаженны не судящиеся, ибо нет им суда. Блаженны возлюбившие свободу, ибо обретут ее. Блаженны отвергнувшие человеческое, ибо нарекутся сынами Неба.
Наступает долгая тишина. Иисус дает им время осмыслить его слова, а затем спрашивает:
-Не хочешь ли, Петр, стать одним из сынов Неба?
Этот вопрос застает Петра врасплох.
