отправиться человек в одном белье? Появились слухи о чуде. Бесследно исчезнуть из своей постели мог только тот, кого ангелы унесли прямиком на небо. Никто не считал Иаира праведником, который заслужил такую честь. Все это было странно.
Вторая новость взволновала души горожан еще больше. В Иерусалиме произошла резня. Несколько десятков галилеян, прибывших на праздник Пурим в священный город, были перебиты римлянами прямо во дворе Храма. Зелоты, партия которых была особенно сильна в Галилее, разъезжали в повязках маккавеев по городам и возмущали народ. Много веков назад Есфирь спасла иудеев от резни в Персии при царе Артаксерксе. И вот теперь в преддверии этой годовщины новый враг бросает им вызов. Боевые отряды сикариев носились по Галилее и устраивали погромы иноземцам. В Цезарее, где проживал наместник Иудеи Понтий Пилат, был введен комендантский режим. Никто и не подумал извиниться за убийство. В Капернауме только об этом и говорили. Зелоты ходили по городу в своих отличительных повязках и грозно посматривали на греко-сирийский квартал. Начальник римского гарнизона усилил патрулирование города.
На таможне Матфей, рано утром вернувшийся с восточного берега, расхаживает по трапезной и сетует:
-Наши галилеяне хотят войны, но не понимают, чем это кончится. Не ездившие дальше Иерусалима, они полагают, что Израиль - центр мира, а все вокруг - захолустье. Они не хотят понимать, как огромен этот мир. Сколько народов живет в нем. И почти все признают власть Рима. Карфаген и Коринф были разрушены до основания за свою строптивость. Ведь сказал царь Соломон, что лучше быть живым псом, чем мертвым львом. Этот народ не почитает собственных мудрецов. А все началось с этого проклятого акведука! Не хотели заплатить серебром, теперь платят кровью. Стоило ли ради этого умирать?
-Они умерли за Бога! - горячо восклицает Иоанн.
-И кто от этого выиграл?
-Не знаю. Время покажет.
-Боюсь, юноша, оно покажет совсем не то, чего ты ожидаешь. Воевать с Римом себе дороже.
-Так ли, учитель?
Иисус отрывается от своих дум, отчужденно смотрит на сидящих вокруг и произносит:
-Пора идти в Иерусалим.
Смерть галилеян не произвела на него впечатления. Он остался холоден. Но кровь их, пролитая во дворе Храма, привлекла его. Он мысленно увидел эти багровые лужи на каменных плитах, он окунул в них свои пальцы и поднес их к своему лицу. Они пахли свободой. Эта кровь позвала его.
-В Иерусалим? - восторженно переспрашивает Иоанн и победно взглядывает на Матфея. Вот для чего умерли несчастные галилеяне! Это был знак. Теперь Мессия идет в Священный город, чтобы установить свое царство.
-Учитель, мы идем в Царство Небесное?
-Конечно же, мой мальчик. Разве нам есть куда еще идти?
Матфей хорошо понимает восторг юноши и с большим сомнением смотрит на Иисуса. Неужели их мудрый учитель собирается поднять восстание? Великий философ, каким он считает Иисуса, не может пойти на такое безрассудство. Да и зачем оно ему? Вожди народов честолюбивы и кровожадны. Заботящиеся о мире ходят по трупам. Это скорее какой-нибудь бар-Аббас, чем Иисус. Зачем же тогда ему идти в Иерусалим? Матфею хочется это узнать.
-Когда мы отправляемся? - раздается спокойный голос Иуды.
-Завтра.
От Матфея не ускользает, как Иисус и Иуда обмениваются каким-то странным взглядом. И это подтверждает его догадку. Что-то случится в Иерусалиме на эту Пасху в 786 году от основания Рима и в 3799 году от сотворения мира. И он хочет быть там.
-Учитель, я тоже пойду? - спрашивает Матфей.
-Решай сам.
-Я пойду. Вот только до завтра мне не управиться. Нужно найти откупщика моей должности, передать ему дела, заверить сделку у нотариуса и поставить в известность городские власти.
На его лице проступает такое искреннее расстройство, что Иоанну становиться жаль его.
-А бросить нельзя?
-Бросить? Но тогда я потеряю свои деньги! Мне нужно найти нового откупщика…
-Иначе солнце не взойдет, - с иронией произносит Иисус.
Матфей растерянно смотрит на него, на Иуду, на юношей, на всех этих людей, которые стали его семьей, и чувствует себя виноватым. Это странно ему самому: он стыдится собственной рассудочности! Поистине, эти люди слегка безумны. И он, кажется, заразился их безумием. Он не в силах отказаться от их компании и зажить по-прежнему, как здравомыслящий, знающий цену деньгам человек. Матфей глубоко вздыхает, набираясь решимости на глупейший в своей жизни поступок, и произносит:
-Я что-нибудь придумаю.
-Правильно, друг! - восклицает Иоанн. - Я был уверен, что ты с нами. Представляете, сегодня исчез смотритель синагоги, завтра исчезнет хозяин таможни. Капернаум долго будет гадать об этом.
-Ну, - осторожно признается Матфей, - я не исчезну бесследно. Я все же оповещу своих знакомых и попробую найти покупателя на мою таможню. Не возражаете?
-Решай сам, - опять повторяет Иисус.
Мытарь смущенно смотрит на него и спрашивает:
-Учитель, вы меня осуждаете?
-Я тебе не судья.
-Конечно, я помню. Вы всегда учили нас быть выше суда. Но сейчас, - он подбирает правильные слова, - считаете ли вы мою рассудочность недостойной? Вы сочли бы меня более свободным, если бы я бросил таможню и потерял свои деньги?
-Несомненно, это было бы очень свободным с твоей стороны. Но для кого ты станешь свободнее? Для себя ли? Помнишь слова: не жертвы хочу, но милости. Жертвы, говорю тебе, ничего не стоят, не стоят и того, что было принесено в жертву. Как сказано у Исайи: ради себя, ради себя самого делаю это, ибо какое было бы нарекание на имя мое! Как ты полагаешь, Матфей, все, что делает этот Бог, делает это ради других, или только для себя самого?
Матфей задумывается, и на помощь ему спешит Иоанн.
-Бог делает все ради любви!
-И любовь, мой мальчик, ради себя. Прав Исайя: все ради себя. И бог, и человек, и дьявол все делают ради себя. Зачем люди приносят жертвы своим богам и друг другу? Чтобы обрести милость. А ты жертв не приноси, ты делай только милость. Пусть одна у тебя будет жертва - ради свободы твоей, и тогда жертва эта всегда будет честной. Будь всегда честен, Матфей, с собой, как честен этот Бог. Делай все только ради себя, ради своей свободы. Корысть - так корысть, похоть - так похоть. Если это делает тебя свободным. Ищите свободу, а все остальное приложится.
-Я понял, учитель, - отвечает Матфей.
-С жертвы начинается все лицемерие мира. И вот лицемерие это достигло таких размеров, что никто уже не знает, что правильно и что нет. Тысячи судей и законников разбирают это, а тех, кто проник в глубины человеческого лицемерия, называют мудрецами. А все началось с жертвы. Помните: тот, кого вы называете своим учителем, не приносит жертв и не требует их от вас. Помните, что бы ни случилось в будущем: я никогда не приносил жертв! Я делал все только ради свободы! Своей свободы.
-Я понял, учитель, - повторяет Матфей. - Без лицемерия.
-Без жертвы, чтобы не пришлось тебе потом пожалеть о ней и не попросить за нее награды. Я награды не дам.
Иоанн наклоняется к Иакову и шепотом говорит: “Понял? Лицемерам награды не будет”. Он не слышит уже Иисуса, он слышит только Мессию. Перед ним не человек, который учит свободе и стремится само это учение о свободе сделать свободным от назидания, перед ним царь, дающий и забирающий награды.
Матфей понял главное для себя сейчас: никто не требует, чтобы он бросил свою таможню без оглядки. Он волен поступить с нею, как считает нужным. Корысть - так корысть, похоть - так похоть.
-Мне придется, сейчас же отправиться в город и заняться своими делами, - объясняет он, извиняясь
