Неба, и дьявол не властен над ним. Ты живешь в языке, и язык - твой единственный враг. Но душа не может замолчать, кроме как умерев. В безмолвии открывается Царство Небесное. Ищите свободу, как я искал, а все остальное приложится само к вам. Спроси себя, в чем ты несвободен. И избавься от этого. А когда освободишься, увидишь, что еще тебе мешает.
-Все же я одного не пойму - не выдерживает Андрей. - Куда все девается? Земля, и небо, и вода. Разве они исчезнут?
-Как сказано в Писании? Вначале сотворил Бог небо и землю. Это вызывает у тебя сомнение?
-Нет. Я в Писании не сомневаюсь.
- Значит, ты допускаешь, что мир можно создать из ничего?
-Да.
-Тогда почему миру нельзя опять стать ничем? Только вам следует понять: это ничто, из которого возникает мир и куда исчезает, есть настоящее ничто, которое даже нельзя назвать ничто. У него нет имени. И помыслить его невозможно.
Наступает тишина. Иисус устал рассказывать, а Петр устал внимать. Но только не Иоанн. Ему хочется спросить учителя об искушении дьяволом. Таинственная битва Мессии с владыкой преисподней будоражит его воображение. Он готов слушать эту истории снова и снова. Вот Иисус в белоснежной одежде царя - первосвященника противостоит багряному Веельзевулу, которому поклоняются язычники и приносят ему на сожжение своих детей. Единственное оружие Иисуса - его язык, подобный обоюдоострому мечу. Он рассекает этим мечом золотые путы искусителя. Придет час, и он низвергнет зверя в бездну за всех детей Господа.
-Петр, Петр! - раздается всполошенный голос Циллы, и женщина, забыв о церемониях, вбегает в комнату, второй раз нарушая негласный порядок - не входить на территорию Андрея без необходимости. - Соседи мне сказали: Иаира нашли в озере утопленным.
-Утопленным? - недовольно спрашивает Петр.
-Ну да! Люди пошли на озеро и увидели его у берега, зацепившимся за корягу. Недаром собака выла. Вот чуяло мое сердце - не к добру.
Вчерашние свидетели ночной прогулки смотрителя синагоги - Иоанн, Иаков, Петр и Андрей молча переглядываются, вспоминая призрака, бредущего мимо них к озеру. Вот значит, как окончилось для него хождение по воде вслед за лунным светом.
-Это демоны увели его в омут, - уверенно заявляет Иоанн.
Суеверная Цилла смотрит на него с изумлением.
-Это почему же? - оскорблено спрашивает она.
-А ты не рассказал? - обращается юноша к Петру.
-О чем? - живо отзывается женщина.
Петр пожимает плечами. Лицо Циллы становится еще острее от любопытства. Она напоминает мышь в платочке, подозрительно нюхающую воздух.
-Иаир поклонялся луне, - неохотно признается рыбак.- Демоны его водили по ночам.
-Откуда ты это взял?
-Видел вчера.
Цилла верит мужу и приходит в суеверный страх. Она бывала частой гостьей в доме Иаира и его жены. Это они говорили ей, что на ней порча. Ведь с тех пор как она выкинула плод и чуть не померла, ей не удавалось зачать вновь. Она делала щедрые пожертвования в синагогу, совершила паломничество в Храм, обещала Господу посвятить младенца в нашриты, если он ей даст дитя, даже тайком ходила к ворожее за колдовским отпеванием. Но ничто не помогло. Уж не сам ли Иаир навел на нее порчу? Теперь Цилле начинает казаться, что он всегда был ей неприятен, как и ее мужу.
-Говорят, и рыбы уже его поели, - растерянно бормочет она и передергивает тощими плечиками. - Ужас! Больше никогда не стану есть рыбу.
Петр молча смотрит на нее, дожидаясь, когда она уйдет. Молчат и все остальные.
-Да простит Господь его грешную душу, - с притворным вздохом бормочет женщина. Никто ее не поддерживает. Цилла прощается: - Уж извините, гости дорогие, что помешала вам.
Она уходит так же стремительно, как до этого вошла. Вот они, мужчины, думает Цилла. Черствые и безжалостные. Никакого сочувствия к утопленнику. Хоть бы один выразил скорбь на лице! Каменные сердца. Ей становится жаль несчастного Иаира, а вместе с ним и самую себя, вынужденную жить среди этих бессердечных мужчин. Смотритель синагоги, по крайней мере, сочувствовал ее бесплодию, понимал ее так, как никогда не понимал ее муж. Все жальче и жальче Цилле становится себя. Она начинает плакать.
На второй половине дома никто не вспоминает Иаира. Учитель мог бы, по мнению Иоанна, произнести над свежим трупом поучительную речь о дьяволе, который ведет человека к погибели. Но Иисус ничего не говорит. Он остается холоден к смерти человека, которому пару дней назад на холме у озера сказал, что Иаиру никогда не стать его врагом.
-Учитель, мне хочется спросить, - неуверенно произносит Петр, словно сомневаясь, стоит ли ему поднимать этот вопрос.
-Спрашивай.
-Мы с Андреем вчера и сегодня вспоминали ваши слова на том пригорке. Вы говорили о власти.
-У тебя остались сомнения?
-Да, - виновато признается рыбак - как же все-таки жить миру при полной свободе? Ведь наступит беззаконие, беспорядок, и нарушится все устройство жизни. Как жить без власти?
-Как жить с властью? Вот мерзость!
-Но по-другому нельзя. Власть неизбежна.
-На пути к истине главным препятствием оказывается человек. Все мудрецы мира считают, что искать истину без человека бессмысленно, ибо в каждом из них остается человек. Человеку нужна только человеческая истина. Бесчеловечную истину он не может принять. Об этом я и говорю. Освободись от человеческого. Истину не найти с человеком, истина - против человека!
-Но мир должен жить!
-Должен ли?
-Мир не может погибнуть!
-Почему бы ему не погибнуть? - с улыбкой вопрошает Иисус.
Петр смотрит на эту улыбку так же, как пять минут назад Цилла смотрела на его безучастное к смерти Иаира лицо.
-Учитель, вы меня пугаете.
-Все очень просто, Петр. Ты должен решить для себя, что тебе важнее: мир без свободы или свобода без мира. И если ты выбрал первое, тебе лучше забыть об истине.
-Но мне нужна истина!
-Вычеркни из своих поисков человека. Ты не человека ищешь, ты ищешь свободу от человека.
-Я не знаю. Может, мудрецы правы: зачем истина, если нет человека?
-Скажи, Петр, какова была первая заповедь на первой скрижали Моисея?
-Почитай Господа Бога своего.
-А какова была первая заповедь на второй скрижали?
-Почитай отца и мать своих.
-Верно. Моисей заботился о человеческом. Когда-нибудь напишут третью скрижаль, и первой ее заповедью будет: почитай власть, ибо она от Бога и от отцов. Возможно, автором этой скрижали станешь ты. Ты будешь отвратителен и мерзок, Петр, в своей заботе о человеческом. И ты благословишь власть, которая именем Бога и родительской любви будет пожирать этот мир, презирая людей. Вот три столба человеческого мироустройства: почтение к Богу, почтение к отцам, почтение к власти. И все мне не нравятся! На этих трех столбах установлен порядок. И никто никогда не скажет, что отцы бывают негодяями, власть - чудовищем, а Бог почти не отличим от дьявола. Вот тебе правда: В Царстве Небесном нет человека. И всем вам придется смириться с этим. Истине нет дела до человека. И это прекрасно!
Вечер подходит к концу. Это чувствуют все разом, и гости начинают собираться. Петр набирается мужества, оттягивая до последней минуты поступок, на который его толкает судьба. Уже Иоанн смотрит на
