говорит осведомленно и авторитетно, как человек, приобщенный к большой политике. Это вызывает уважение рыбака.
-Что же нам делать? - спрашивает почтительно Симон. Он по-прежнему видит в Иуде комиссара своей партии и готов принять любые его инструкции. - Мы ждем.
-Галилея может избрать собственного вождя и восстать отдельно от Иерусалима. У Антипы Ирода нет своей армии. Небольшая гвардия. Вернуть Галилее свободу будет нетрудно. Но у Пилата один легион в Цезарее, а в Сирии еще пять легионов у проконсула Виттелия. Это - сорок тысяч солдат. А еще конница и осадная техника. Конечно, Виттелию нужно стеречь границы с Парфией, но с ней как раз сейчас у Рима мирный договор. Способна Галилея противостоять такой армии? С ней будет то же, что с теми галилеянами в Храме. Долго придется смывать кровь с земли.
-Что же нам делать?
-Вам - ждать. Сам я ничего не жду.
-Не говорите так, господин.
-Говорю как есть, Симон. Я - стар, чтобы ждать чего-то от жизни. А вы ждите. Все может случиться. У Рима всюду враги. Если бы все покоренные народы восстали, империя не просуществовала бы и месяца. Почему это не происходит? Почему сто рабов служат одному господину? Магия власти. Иногда я думаю, что обезьяны умнее людей. На них не действует магия власти, поэтому их невозможно сделать рабами.
Хозяин дома понимающе качает головой. Петр тоже верит всем словам Иуды, который только что разрушил его патриотические надежды. Но как же Мессия, который освободит народ Израиля? Он смотрит на Иисуса.
-А Царство Небесное?
Но Иисус и не думает оспаривать слова Иуды.
-Царство Небесное - не на земле, - холодно напоминает он.
Петру это нужно заново осмыслить. Иисус говорил о Небе, о Святом Духе, о языке, о свободе от человеческого - сплошь о вещах абстрактных, которым еще нужно было придать житейский смысл. И Петр делал это по своему разумению. Простая и понятная речь Иуды не оставляла сомнений: Царство Небесное не из этой жизни. Владыка мира дьявол не страшил его, шесть римских легионов оказались опаснее. Мировая скорбь учителя не лишала простой человеческой надежды, короткая речь его хромого спутника принесла разочарование. Он смутно представлял себе цель их похода в Иерусалим, когда выразил желание пойти с Иисусом. Несомненным казалось только то, что в Святом городе Мессия совершит нечто значительное, и начнут исполняться многовековые пророчества. Но вот выяснилось, что никакие политические силы Израиля не имеют отношения к Царству Небесному. Зачем же они идут в Иерусалим?
-А ты, друг, - слышит Петр сквозь свои размышления, - тоже считаешь, что наше дело безнадежно? - Это Симон обращается к Иисусу.
-Свобода в руках человека. Человек свободен, только не знает этого, не догадывается, что он свободен от всего.
- О какой свободе ты говоришь?
-Не о той, которую предлагают зазывала на рынке. У них свобода как рыба. Эта - поменьше и подешевле. Та - больше. Но стоит дороже. Они правы в одном: чем больше свобода, тем выше плата. Человек решает, сколько готов заплатить.
-Но ведь не больше, чем у него есть.
-У всех есть одинаково - и у раба, и у царя, и у пророка: их жизнь.
-Это так, - соглашается Симон. В это время его глазастая дочь на правах отцовской любимицы робко подходит к ним и прижимается к нему. Он нежно обнимает ее, а девочка разглядывает чужака в алом плаще.
Иисус ей ласково улыбается и продолжает:
-А жизнь, Симон, это очень много. Она всего мира стоит. Но, то и удивительно, что человек часто отдает жизнь за мир, которого не получает. Покупает то, чего лишается. Разве бывает сделка более странная? И мне хотелось бы понять, за что человек отдает свою жизнь?
-Он умирает за любовь, - высказывается Иоанн.
-Любовь - часть мира. Погибший не получает ничего от этого мира.
-Он умирает за награду на небесах, - пытается угадать его брат Иаков, который именно поэтому и пошел за Иисусом, следуя главному завету своего отца - фарисея: не остаться с пустыми руками.
-Это верно, награду он получит. Но какую?
-Вечную жизнь.
-Две армии убивают друг друга за свою свободу делать человеческое. Какая из них получит вечную жизнь?
-Правые получат.
-За что же умирают неправые? Странно, Иаков, что они сражаются так же отчаянно, как и правые. Разве возможна была бы война, если бы в ней были правые и неправые? Я полагаю, неправые отказались бы бессмысленно умирать.
-Они ослеплены дьяволом.
-Тут все ослеплены дьяволом. И боюсь, люди не скоро прозреют.
-Так за что же умирает человек, друг? - спрашивает Симон, продолжая гладить по голове свою маленькую дочь.
-Я ведь сказал, что человек всегда умирает за свободу быть человеком - и ни за что другое. В этом он видит свою правоту, когда убивает другого человека и рискует быть убитым сам.
-Ты хочешь сказать, что римляне порабощают нас ради своей свободы?
-Ради человеческой свободы. Когда человек отказывался от желания иметь больше и жить лучше? Если у него есть возможность взять чужое, он считает это правильным. Слабые говорят о справедливости, сильные говорят о правах. Так уж получается в этом человеческом мире, что справедливость - это забота побежденных, победителей она не тревожит.
-И поэтому римляне считают себя правыми?
-Ты видел римлянина, которого мучит совесть? Он ест, пьет и делает все человеческое с таким же удовольствием, как и ты.
-Но я в своем доме! Пусть возвращается в свой дом и там получает удовольствие.
-Это было бы справедливым для тебя. Но он этого не сделает.
-Римские собаки! Поэтому мы хотим их убивать.
Иисус хмуриться и, выдержав паузу, спрашивает:
-Скажи, Симон, за что готов умереть ты?
-Я умру за своих родных. Вот за нее!
Девочка понимает, что речь идет о ней, и еще теснее прижимается к отцу.
-Это достойная причина. И она предполагает жертву. Однако, Симон, ты когда-нибудь умрешь, и для этого, возможно, не потребуется жертва. Человек часто умирает просто так, как тот юноша, которого несли сегодня в гробницу, когда мы входили в Кану. Наверное, он умер от болезни или несчастного случая. Зачем умер он? Его жизнь не стала жертвой, и его мать сейчас очень хочет знать, за что умер ее сын. Думаю, она сейчас как раз об этом спрашивает Бога. Зачем умер ее сын?
-Никто этого не знает.
-А зачем умерли те галилеяне в Храме? Когда кровь их смешалась с кровью их жертвенного животного, они, наверное, думали: разве мы грешнее других, чтобы нам умереть сегодня? Человеку следует знать, зачем он умирает. Иначе придет неожиданно к нему его смертный час, как к этому юноше или к тем галилеянам, и будет он биться, и кричать, и роптать в руках своего палача или покорно пойдет туда, куда его поведут, и примет смерть в горьком молчании. Человек умирает либо как непокорный раб своего жестокого господина, либо как безропотная овца на заклании, мнение которой никто не спрашивал. Много ли тех, кто принял смерть как милость, а не как наказание? Многие ли умерли свободными, а не рабами? Говорю вам, их можно перечесть по пальцам. И вы можете оказаться в их числе.
Иисус смотрит на удивленного Симона, на довольного Иоанна, на Иуду, продолжающего мрачно щелкать фисташки, на серьезных братьев-рыбаков, на умного Матфея и продолжает:
