– В Березине, слыхал? Есаульского уезда, Свободненской волости.
– Слыхал… Чего еще умеет-то?
– А еще людей на тот свет провожает.
– Но?! – подскочил и сразу осел Галя. – Тогда чего молчишь? Такой человек! Я вот только птиц провожаю, и то когда зимовать летят, на время. А он – эвон – на тот свет! Ишь ты! И просит что, нет?
– Просит, – подтвердил Андрей. – Я ему за чудо-то коня отдал… А потом он ружье просил…
– Ружье? Неужто ружье просил? – огорчился Галя. – Эх, чудак-человек. Людей провожает, а туда же… Возьмет ружье – пропал человек. И дела его чудесные – пух! – и вылетели. В деревенские дурачки потом запишут – и все… Эх!..
Они в молчании попили чаю, пожевали размоченные яблоки, после чего старик начал убирать со стола.
– Гостей до вечера не будет, – скучно сказал он. – Полезай на печь. Зимородок прилетит, так разбужу… Да ты не печалься эдак-то, спи. Зимородок, может, в Леса тебя сведет. Может, там чудо осталось…
– В лесах только холод и смерть, – вздохнул Андрей, забираясь на печь. – По всей земле нынче холод и смерть…
– Есть ведь другие Леса у нас, – откуда-то издали послышался голос старца. – Раньше-то ходили туда люди. Возьмут грамотку у брата моего Прокопия и по той грамотке, как по солнышку, и придут. Нынче-то Прокопия в темницу заточили, в монастыр–скую, и некому грамотки носить. У меня своя забота – птиц туда- сюда провожать, да и не ходок я, больно старый…
Андрей проснулся от тихого говора… Оттянул холщовую занавеску, но увидел лишь стену, оклеенную «Нивой» за 1916 год: царь Николай Второй в солдатской шинели приехал на позиции…
Он спустился с печи и выглянул за перегородку.
За самоваром сидел Галя, а с ним – хмурый, словно невыспавшийся, мужик в дождевике, надетом поверх полушубка, и валенках с галошами.
– Вот он, гостенек мой разлюбезный! – засмеялся старик. – Возьми уж, своди его. Крюк-то небольшой…
– Небольшой, – проворчал мужик. – Так нынче воды по колено! Куда я в пимах?
– Да уж своди, – попросил Галя. – Человеку чуда хочется, а ты… – Он повернулся к Андрею: – Вот он, Зимородок. Говорю же: вредный – спасу нет.
«Леса, – думал Андрей. – Леса… Что-то было, что-то слышал ведь… Люди пропадали…»
– Собирайся, – нехотя бросил Зимородок и допил чай. – Да пошевеливайся! Темнеет вон…
Андрей оделся, поискал глазами винтовку и не нашел. Револьвер же торчал из горшка на полке.
– Ружья свои оставь, – недовольно пробурчал Зимородок. – Не хватало еще с ружьями туда… И так уж боязно с вами ходить.
– Эх, жалко, больше не увидимся, – сказал Галя. – Люблю, которые хоть в чудо верят… По ребятишкам-то, видно, сильно соскучился? – вдруг спросил он.
– Что?
– Да по ребятишкам, говорю, тоскуешь, видно, – объяснил старик. – Сонный-то все звал, все кричал…
– Хватит байки-то болтать! – прикрикнул Зимородок и заторопил Андрея: – Пошли, раз собрался!..
Они вышли на мороз, сразу защипало лицо и стиснуло дыхание. Зимородок зашагал в сторону леса и даже не оглянулся. Андрей едва поспевал за ним, и когда хутор скрылся, Зимородок словно подобрел, пошел тише, вразвалку, и будто сразу потеплело.
– Заморочил тебе голову Галактион-то? – спросил он. – Набрехал, поди, с три короба? И как только охота, пожилой человек…
Андрей не ответил. Ему показалось, что они идут по кругу, причем все время под гору. «Леса… Что же я о них слышал? – думал он сосредоточенно и никак не мог оторваться от размышлений. – Кажется, что-то из детства… Грамотки… Бумаги…»
И тут он вспомнил, как лазил с Сашей в дядин запертый шкаф. В деле о сектантах тоже говорилось о Лесах. И Леса те – что-то вроде места, где живут счастливые люди и не знают ни горя, ни забот. И что у них будто бы какая-то особая связь с природой, с землей.
– Погоди, Зимородок! – окликнул он. – Я знаю, что такое Леса! Я читал!
– Ну и что? – спросил тот недовольно.
– Но это же все выдумки… Сказка о хорошей жизни… Мечты о гармонии человека с окружающим миром…
– А я что всегда говорю? – поддержал возмущенно Зимородок. – Конешно, сказки! Напридумывали, наврали!.. Леса, Леса! Болтовня одна! Говорю им, нету никакой другой жизни. Есть одна-разъединственная, и у всех она одинаковая. Родился, подрос и ишачить пошел. Так до смерти. Правда, ребятишек еще нарожаешь, и всё тебе удовольствие. Хоть тут ишачь, хоть в Лесах ишачь – везде шея болит…
Кажется, Андрей зацепил его за живое, Зимородок разговорился, а сам тянул и тянул куда-то под гору.
– Чего ты сказал? Гармония? Да видал я ее, ихнюю гармонию! У меня вон баба: как зима – так рожать приспичит. И каждый год – по девке. Какая гармония? Хоть бы одного мужика! Голимые девки! Восемнадцать штук! А еще сколько принесет? Гармония… Где я женихов столь возьму, когда мужиков вон днем и ночью колотят? До самой смерти, что ли, кормить девок? Или с дубиной выходить да партизан ловить в мужья им? Нету гармонии… Это тебе Галька напел?
– Я читал, – сказал Андрей…
Ночь никак не кончалась, и становилось все темнее. Уже нельзя было различить деревьев, и Андрей шел с вытянутыми руками, опасаясь, что вот-вот какая-нибудь невидимая ветка выстегнет глаза. Зимородок ломился, как лось, трещал валежником и все что-то бурчал себе под нос. И вдруг Андрей понял, почему стало темно: вокруг не было снега – под ногами мягко шелестел мох и шуршали опавшие листья. Потом и вовсе за–хлюпало, и Зимородок начал ругать всех подряд, шлепая галошами по грязи. Катанки у Андрея промокли, но сырые ноги не мерзли. И усталости он почему-то не чувствовал…
Наконец начало светать, и упарившийся Зимородок присел на сухое место у ручья.
– Конешно, чего у них тут не жить, – проворчал он. – Вода горячая течет. Вон мужик еще зябь пашет.
– Где? – покрутил головой Андрей, присаживаясь рядом.
– Да вон упирается… – Зимородок напился из ручья. – Тьфу, зараза, как помои… А я свою не успел поднять. Застыло все к чертовой матери! Опять хлеба шиш будет!
Андрей увидел в сумерках полувспаханный клин и мужика за плугом в рубахе навыпуск. Несмотря на такую рань, пахарь, видно, уже наработался и тяжело ходил за плугом, погоняя лошадь.
– Конешно, чего тут не жить? – повторил Зимородок. – Январь чуть прихватит снежком, а потом теплынь… Гармония… Да не будь здесь теплыни, была бы у них гармония?! В Африке какой-нибудь тоже гармония. Там и штанов не надо носить. Ходи и проветривай задницу круглый год.
– Что же ты здесь не живешь? – спросил Андрей. – Перебрался бы да и жил.
– Поживешь тут, – заворчал Зимородок. – Держи карман шире!
– Но почему? – удивился Андрей. – Смотри, земли сколько! Селись и паши!
– Почему, почему… – Зимородок вдруг заорал: – Родом я отсюда, из Лесов! И жил тут! И Галька тут жил! Да выслали нас к чертовой матери! За границу снегов! И живем теперь, маемся… Земля есть, да как собаки на сене!
– За что? – Андрей вскочил. – За что вас из Лесов выслали?
– За то, что я не верил ни во что и работал как проклятый! – Зимородок потряс кулаком. – День и ночь воротил, сколь земли припахал… А что делать-то? Семьища у меня! Жрать все просят! Вишь ли, у меня, сказали, веры в гармонию мало, а земли много. Дак чего, я украл ту землю?.. Иван, – вдруг окликнул он пахаря. – Скажи, я хоть клинышек у кого земли оттяпал?
– Да ты что, Зимородок, – отозвался Иван. – Не бывало такого…
Но отозвался он как-то несмело, с оглядкой, и потащил свой плуг на другой край поля.
– Вот, не украл, – удовлетворенно сказал Зимородок. – Я ведь даже и рассчитывал так, чтоб баба зимой рожала. Чтоб летом работать! А иначе на кой ляд жить-то тогда? Какой интерес?.. Гармония… Работать
