позволят, а нет, так тоже продаст, пусть за копейки… Но флажки! Ведь выбросят на свалку – кому нужна веревка с красными тряпочками?
Никто не догадается свезти егерям…
Шел уже третий час ночи, а он никак не мог отвязаться от скаредных мыслей, хотя понимал, что все это глупость и не спит он по другой причине – от страха перед будущим. В Забавинске все было понятно, даже надзирающие за ювелирным промыслом: ну, коли так сложилось, что они существовали всегда и ныне существуют? Но ведь дают жить, дышать, и если не думать о них, так и вовсе хорошо… А что будет там, в Европе? Чужие страны, языки, нравы – тут и деньги не помогут, несколько лет надо, чтобы привыкнуть. И охоты там нет, вон в Россию ездят…
Вдруг генерал не захочет делиться и кинет?
А если и там есть надзиратели?..
В какой-то миг Власов ощутил томительную резь в глазах и приближение сна, но отчего-то вздрогнул и почувствовал тревогу. Он прислушался, сел, проверил, заперты ли замки, и, когда потянулся к задней двери, неожиданно увидел в сумраке лицо человека за стеклом – кто-то заглядывал в кабину.
Власов инстинктивно отпрянул, и видение исчезло. А секундой позже мысленно плюнул и так же мысленно рассмеялся над самим собой: скорее всего, стекло белой ночью стало зеркалом – напугался своего отражения…
Власов устроил голову на подушке, вытянул ноги насколько было можно, закрыл глаза и услышал отчетливый звук открываемой дверцы. Пахнуло холодком, и словно кто-то озвучил его мысли:
– Вставай. Все равно тебе не спится, – пропел текучий, густой баритон.
Это уже не чудилось и не было сном, поскольку в следующий миг чья-то жесткая рука выдернула подушку. Власов сел и увидел перед собой человека, уже знакомого – того самого барина в «Волге» старого выпуска, с которым бегал советоваться старик-заказчик.
Душа оборвалась.
– Мы считали тебя честным человеком… Почем ты взял чужое?
Власов физически ощутил грань, за которой кристаллическое вещество превращается в аморфное; еще несколько секунд, и он закапал бы и расплылся, но в последний миг отчаяния вдруг вырвался из души искристый столб злости. Он, как раненый волк, пытавшийся вырвать клыками пулю, стал рвать свою плоть.
– Вам хорошо говорить!.. Чужое!.. А я устал от нищеты! Работаю день и ночь – и все равно нищий!
И вечно униженный!.. Даже если буду работать сутками, никогда не поднимусь!.. Потому что в этом мире нельзя быть честным человеком! Меня унижает нищета!
Барин оставался непоколебимым.
– Поэтому ты решил попытать счастья в воровстве?
– Хотел вырваться из-под власти надзирателей…
– Это не оправдывает твоего поведения.
– Вам легко судить! В одном рюкзаке принесли пятнадцать миллионов…
– Ты мог заработать полмиллиона на нашем заказе, если бы выполнил его. По договору, мы оставляли тебе просверленный жемчуг. Но ты пожадничал…
– Мне было жаль портить его… А потом, все равно бы не успел высверлить песок. Мне бы голову оторвали намного раньше…
– К тебе бы и близко никто не подошел. Пока работал, находился бы в полной безопасности.
– Сейчас так не бывает.
– На что же ты рассчитывал, когда принимал заказ? Или сразу решил обмануть нас?
– Да, я пожадничал…
– Вы собирались уехать с генералом вдвоем?
– Вдвоем…
– А кого он ждет из Москвы?
– Мне ничего не известно. Он сказал, все разделим на две части…
– Он обманул тебя. Власов обреченно вздохнул.
– У меня были подозрения…
– Тебе все равно придется выполнить свои обязательства. Нам необходимо достать родовые зерна из жемчуга. Но теперь будешь работать безвозмездно.
Власов отшатнулся.
– Каким образом? Жемчуг остался у генерала…
– Нужно забрать его.
– Это невозможно!
– Сейчас в машину к тебе сядет стражник. – В тоне этого барина послышалась подавляющая волю жесткость. – Ты приедешь с ним в определенное вами место и в назначенный час. Пока от тебя ничего больше не требуется.
Он закрыл дверь, и Власов остался один с его голосом, завязшим в ушах…
Ровно в половине десятого Власов остановил машину возле огромных, старых тополей во дворе дома, где Хлопец снял квартиру, – генерала на месте не оказалось. Его подъезд перекрывал широкий зад автомобиля аварийной службы водоканала. Власов сделал движение головой назад и наткнулся на ствол, но краем глаза успел заметить, что подсаженный к нему стражник натянул на голову маску-чулок.
– Сиди спокойно, – предупредил стражник. – Смотри вперед. Где генерал?
– Не знаю, – вымолвил Власов, ощущая спиной угрозу. – Договаривались здесь…
Место было замечательно тем, что с этой точки просматривались весь двор, большая часть улицы и тропинка к автобусной остановке, а спину прикрывала тыльная сторона гаражного комплекса; отсюда можно было в случае чего незаметно исчезнуть, если под прикрытием деревьев пойти вдоль стены и свернуть за угол.
Власов должен был подъехать и ждать, оставаясь в кабине, пять минут.
– Может, выйти посмотреть? – предложил он.
– Сиди! Запасное место встречи у вас было?
– Нет…
– Ты нас обманываешь.
– У меня есть подозрение… Генерал не хочет делиться.
– Нас это не интересует. Понимаешь, что с тобой будет, если мы сейчас не вернем жемчуг?
– Догадываюсь, – обреченно проронил Власов.
– Ну что же, ждем пять минут.
Он слышал, как стучат часы на руке, на панели автомобиля и еще одни – где-то в голове. Через три с половиной минуты от подъезда отъехала аварийная машина, потом какая-то женщина вынесла ковер, повесила на детской площадке и стала выбивать палкой.
И этот стук напоминал бег времени.
– Твое вольное время вышло, – сообщил стражник и брякнул наручниками. – Пересядь на пассажирское сиденье.
Власов послушно перебрался на соседнее место, а воинственный спутник пристегнул его руку к железной ручке. Сам же сел за руль, перегнал машину к дому и вышел, заперев двери на ключ. Власов машинально отметил, как он вошел в подъезд генерала и потом дважды мелькнул в окнах лестницы; стальное кольцо наручника замкнуло не руку, а окружающую действительность, которая вдруг отдалилась и стала чужой. Ему бы сейчас думать, как вырваться, воспользовавшись одиночеством, а он внезапно ощутил резкий приступ сонливости – впервые с того момента, как узрел рюкзак с жемчугом.
Кажется, он только что закрыл глаза, но очнулся от тряски: машина неслась по мощенной булыжником набережной, давно ставшей пешеходной зоной, люди шарахались в стороны, а впереди мелькала синяя будка аварийного грузовика. Власов глянул на стражника и по его сосредоточенным глазам в прорези маски понял, что это погоня и длится она давно. А значит, в аварийке – генерал с жемчугом! Видимо, почувствовал опасность, вызвал службу водоканала и таким образом покинул квартиру вместе с коробкой…
Стражник не знал города, поскольку дважды мог догнать грузовик, срезав путь по переулкам; Хлопец же не отличался находчивостью и вместо того, чтобы выйти на трассу, где старый уазик не смог бы потягаться
