чувства.
Через полчаса стало понятно, что, если думать о нем, то уже никак не уснуть, и тогда Самохин стал слушать гул двигателя, смотреть, как всходит солнце. Взгляд наконец-то зацепился за туманные луговины вдоль дороги, и сразу же вспомнилась
Саша, тот единственный яркий день в их жизни, когда они возвращались из Коломны, однако и это не помогло.
Но в тот же миг почему-то возникло чувство, будто ей сейчас грозит опасность.
Он пытался развеять его другими воспоминаниями, однако перед глазами теперь вместо песочницы возникла глубокая яма, в которой Сашу будто бы привалило землей и она не может выбраться…
Все! Это уже психологическое переутомление. Лучший способ – хорошо выпить и поспать часов пятнадцать до полного вытрезвления.
– И что тебе видится? – спросил Самохин, чтоб отвлечься от всяких мыслей.
– Странно… Ничего, – хрипло отозвался Плюхач. – Наверное, горсть надо было взять.
Сергей Николаевич засунул руку в коробку: жемчуг показался ему теплым…
– А где в Забавинске остановимся? – спросил помощник. – Лучше бы в гостинице, где побольше народа…
– Хлопец же снял квартиру…
– Тебе так надо?
– Начальству так надо… По пути купим водки, закуски, вмажем как следует и выспимся.
Плюхач вытаращил глаза, спросил нудным голосом добропорядочной жены:
– Это так принято в «Бурводстрое»?
После насыщенных событий первых дней забавинской командировки девять последующих оказались безмятежными, окончательно расслабили, избавили от навязчивых воспоминаний, ощущения неуверенности и страха за близких. И одновременно создали впечатление, что город насыщен «верными» людьми адмирала. Никто не приходил, не звонил, не приставал на улицах, явно не крутился возле дома; жизнь будто остановилась или, скорее, полностью оказалась под контролем Липового.
Максим Гаврилович исправно связывался с Самохиным каждый день, и лишь для того, чтобы справиться о самочувствии – однажды пришлось сказать, что последнее время мучает язва, посоветовать что-нибудь из народных средств и пожелать спокойной ночи.
Однажды рано утром позвонила Леди Ди.
– Я вернулась на службу, – сообщила она упавшим, хрипловатым голосом.
– Поздравляю, – невесело отозвался Самохин и попросил остановить машину.
– Меня поставили в известность по поводу моего помощника… Если бы вы слышали, как старик на меня кричал!.. Никто так со мной еще не разговаривал.
– Сочувствую вам, Принцесса! – Это была ее официальная кличка, когда работали под прикрытием. – Мы все виноваты, не разглядели…
Столь явная ее откровенность, проливающая свет на их отношения с Липовым, была неслыханной. Это значило, что теперь Леди Ди приблизила к себе Самохина на расстояние вытянутой руки.
Впрочем, после подтяжек лица в Германии она всегда возвращалась более доступной, чем прежде…
– Всеволод Римасович, а вы коварный мужчина! – траурная хрипловатость мгновенно превратилась в бархат. – За моей спиной, с вышестоящим начальством… Старик мне все рассказал.
– Каюсь, – искренне сказал Самохин. – Мне пальчиком погрозили, сказали, ни-ни…
– Но мне-то могли и сообщить, – ее голос слегка оледенел. – Может, вы вздумали подсидеть меня?
– Принцесса! Вас подсидеть невозможно.
– Чем вы взяли старика… Всеволод Римасович? У шарлатанов чему-то научились? Поделитесь опытом.
– Ничем не брал. Он навалил на меня – я понес…
– Тема не профильная. – Начиналась деловая часть разговора. – С этим бы разобраться нужно. Доложить готовы?
– Всегда готов.
– Ждите в гости! Скажите своему помощнику, пусть готовит обеспечение входа и выхода… Кстати, как вам он? По-моему, толковый парень.
– Нормально. – Самохин ждал вопросов о поездке в Сибирь. – Соображает, но еще слишком романтичный.
– А что так грустно? Все еще переживаете о канализации?
Она все-таки обладала даром провидца.
– Конечно. На самом интересном отняли…
– Поэтому вы решили съездить в Сибирь и опоздали в командировку?
Естественно, Баринов ей доложил о самоволке…
– Я проверял новую информацию. С ведома Старика.
– Все равно, приеду – напишите объяснительную. – Зазвенел в ее голосе булатный клинок. – И не смейте прикрываться… своими закулисными отношениями!
– Не смею…
– Вы пока еще работаете у меня!
– Я помню об этом, Принцесса…
– Ну, а результат есть какой-нибудь? – Она вложила шашку в ножны.
– Есть.
– И что, один килограмм массы там легче на два грамма?
– Даже больше, чем на два…
– Такого не может быть! Что вы мне?.. Скажите еще, вода закипает при пятидесяти градусах.
– Там вообще нет воды. Я чуть не умер от жажды…
– Надеюсь, теперь вы ее утолили?
– Да, здесь есть красивая речка…
Из трубки вдруг подуло весенним легкомысленным ветерком.
– Я уже так соскучилась по этому уютному городку! Европа, это ужасно… Там еще кувшинки не отцвели?
– Цветут…
– И колокола звонят?
– Каждое утро…
– Но вы все равно не успокаивайтесь, – приказала напоследок полковник Скрябинская. – Тишина там обманчивая.
В это время в комнату заглянул помощник, причем, сразу после телефонного разговора, словно подслушивал под дверью.
– Ждем Принцессу, – будто между прочим сообщил Самохин. – Тебе велено обеспечить прием.
Кличку Скрябинской Плюхач знал, однако известие встретил спокойно. И только поздно вечером, когда они сидели за бутылкой местной водки, его неожиданно потянуло на откровенность.
– Ты меня сегодня обрадовал, – вдруг сказал Плюхач. – Я уже и не надеялся, что мы еще встретимся…
– С кем?..
– С Дианой Васильевной… Когда приезжала сюда в первый раз… Я обалдел от нее. И до сих пор скребет…
Разница в возрасте у них была лет в двадцать…
– Принцесса у нас не обольщаема. – Попытался унять его страсть Самохин. – Говорят, ее домогался сам Юрий Владимирович.
– Я и не обольщал… Мы с ней всю ночь просидели на берегу. А в реке кувшинки только зацветали. Утром колокола…
– То-то она про кувшинки спрашивала!
– Врешь?
