– И зря!..
– Укажи мне, где искать Чаяну!
– Указала бы, да что проку? Ты ведь не уступишь, не захочешь жить по другому обычаю?
– Не уступлю.
– А девы племени мати замуж не выходят, как у вас. Теперь жди грядущего лета и приходи на праздник Купалы...
– Сведи меня к Чаяне!
– Свести?.. Могу и свести. Но признаешь ли ее?
– Образ стоит перед очами... Признаю!
Ягиня укуталась своим подолом и будто бы задремала.
– Ладно, так и быть, – проговорила сквозь сон. – Мне запряги колесницу... Довольно пешей бегать, не близкий путь. А сам езжай как хочешь.
– В сей же час запрягу!
– В сей час не надо. Завтра пораньше... Или нет, к полудню, как высплюсь...
– Зачем же медлить? Отправимся сегодня!
Старуха села, воззрилась на Урагана и заворчала:
– Эк засуетился!.. То не хотел повиноваться, жены ему не надо, то ныне подавай тот же час! И кланяться готов!.. Ведь не женить тебя хочу – путь указать!
– Добро, ведунья, завтра, так завтра. А далек ли путь?
Ягиня вновь разлеглась.
– Далек... Ох, длинна дорога... И конца не видать.
– Сколько же нам скакать? День, два или более?
– Всю жизнь, государь. – Она вдруг встрепенулась. – Еще даров возьми, чтоб ублажить... Пожалуй, куфский меч ей по нраву будет и сарский бич о двенадцати коленах.
Ураган отступил.
– Деве меч? Да еще бич дарить?.. Не принято у нас. Это знаки войны!
– У вас не принято!.. А по обычаю мати сии дары царицам преподносят мужи, когда не воевать с ними хотят, а совокупляться в праздник Купалы... Ох, напрасно спутала тебя Чаяна! Не бывать толку...
Старуха захрапела с такой силой, что с войлочных стенок от сотрясения посыпалась пыль...
12
Ураган же собрался в путь и приготовил дары – меч выбрал самый проворный и ухватистый, не обагренный кровью, затем достал новый бич, сплетенный еще прадедом из кожи буйного тура, снятой с ног. Перед полуднем следующего дня запряг колесницу, заседлал своего коня да двух подводных взял с вьючными седлами, обрядился в черные одежды и кольчугу, как простой витязь, но шапку надел государеву и волчий плащ накинул на плечи.
Затем вошел в кибитку и растолкал ягиню:
– Пора!
– Добро я поспала! – Она потянулась со сладким стоном, будто девица. – Ну, раз ты к утру не передумал – поедем!
И будто дикий пардус, взвизгнула страстно, вскочила на колесницу, и конь с места взял в намет. Покуда Ураган садился в седло, ягиня уже была на окоеме, так что пришлось скакать ее следом. Час, другой едет, никак не догнать, лишь к вечеру приблизился к ягине на расстояние поприща, а она кричит:
– Не отставай, Ураган! Поспешать надо!
Да плетью по конским ребрам...
А тут еще снег повалил, полунощный ветер бьет в лицо, коня чуть ли не на дыбы ставит. Как стемнело, Ураган и вовсе потерял ведунью из виду и до утра ехал по едва приметному следу. Но когда рассвело, глядь, в лесистой балке костер горит и возле него уже ягиня хлопочет.
– Садись, государь, – пригласила. – Теперь я попотчую тебя.
И подает плошку с варенным на огне зельем.
Ураган выпил, согрелся и, завернувшись в волчий плащ, уснул прямо на снегу. И проснулся от голоса ягини:
– Вставай, государь! Пора трогаться в дорогу!
Она уже в колеснице, и плеть свистит над головой. Так ехали они несколько дней, и чем дальше, тем больше снега и уж мороз трещит.
– Куда же ты меня влечешь? – спросил Ураган, когда кони по колено в снегу начали утопать. – Мы зимой в эти края не ходим. Здесь лошадей кормить нечем!
– Ничего, не сдохнут твои кони, – ответила ведунья. – Скоро уже и Чаяну увидишь.
Наконец, зачернела впереди старая дубрава на высоком холме: это еще были земли саров, но сторона неуютная, давно заброшенная. В этих дубравах часто скрывались конокрады и здесь же прятали угнанные табуны, зная, что сары редко заезжают в лесные края; отсюда же был прямой путь в полунощную страну варяжей, куда потом и перегоняли дорогих сарских лошадей и ворованный скот.
Въехали они под голые кроны, а на них воронье расселось и глядит на пришельцев.
– Ну, где же Чаяна? – с нетерпением спросил Ураган. – Тут и следа человеческого не видать, не то что жилья.
Старуха ничего не сказала, спешилась, взяла лошадь Урагана под уздцы и повела в глубь леса, на вершину холма. И тотчас вдруг выскочил всадник лихой, в доспехах, на конокрада не похожий, но с ихними повадками: гикнул мерзким, гортанным голосом, засвистел, будто див – аж уши заложило, и на всем скаку поднял коня на дыбы перед ним. Чуть только не стоптал!
И в этот миг Ураган признал под всадником свою кобылицу, что пропала летом на берегу Денницы. Он вскинул руку, дабы крикнуть об этом, но в тот миг из-под копыт взлетела туча снежной пыли и запорошила глаза!
Ураган схватился за бич, чтоб окрутить шею озорника да выдернуть из седла, но тот умчался вдаль.
А еще лошадь под Ураганом словно взбесилась, заметалась по сторонам, закричала – не ягиня бы, так сбросила седока! Она же повисла на поводе, усмирила, и поэтому государь успел рассмотреть лишь по ветру летящий овчинный плащ всадника да волчий хвост на навершии железного шлема.
– Кто этот дерзкий всадник? – грозно спросил Ураган.
– Да уж, спесив! – согласилась ведунья. – Никакого уважения! А ведь тебе свычно, чтоб спешивались за поприще и приближаться шагом, без оружия...
– Под ним моя кобылица! По закону я должен взять ее!
– Возьми, коли догонишь!
– Ты знаешь его?
– Как не знать? Чаяна пред тобой предстала во всей красе!
– Это Чаяна? – изумился и возмутился он.
– Самая истинная царица мати! – засмеялась старуха. – Кротка, нежна и красы незнаемой дева.
– Что же она в доспехах, будто в поход собралась? А кричит и свистит, как разбойный див?
– А чтоб супостата устрашить. Ведь не кобылку проминала – на разбой ездила.
– Да Чаяна ли это? Я помню ее голос...
– Спрашивала тебя, признаешь ли. А ты и не признал!
– Не позреть было лика ее сквозь забрало... Но этот мерзкий голос не Чаяны!
Старуха головой покачала:
– Ты ведь, Ураган, желаешь, чтоб невеста была отважной и мужественной? Чтоб, ставши женой, была тебя достойна? Будь у нее голос, как у птицы Сирин, был бы воинственным дух?
– Сакалы похоже кричат...
– Невелика беда, привыкнешь.
– Пусть она явится без доспехов, – попросил Ураган. – Чтоб я признать мог.
– Добро! – чему-то обрадовалась ягиня. – Тогда поскачем в крепость, где живет Чаяна со своими сестрами.
Проехали они немного дубравой, и глядь, впрямь стоит новый острог: вот где поселились конокрады!
