– Анечка с утра сердитая, – пожал плечами Марат, обследуя стол в поисках выпивки. – А все ты, – кивнул он Гришке, – не оправдал надежд, дрых всю ночь.
– Да пошел ты, – огрызнулся Гришка.
Тут в гостиной появился Димка.
– Черт… Во сколько вчера разбрелись-то? Ничего не помню.
– А мы не разбредались, спали тихо-мирно. Аня сердится, тетя вот-вот приедет.
Помятые и несчастные мужчины потянулись к входной двери, думая лишь о том, как побыстрее опохмелиться, а я осталась с носом, то есть в недоумении. Но ведь должен был человек хоть как-то дать понять… Громов подмигнул… лучше бы он этого не делал. Теперь вот думай: так подмигнул или со смыслом.
Не успела я в полной мере предаться тоске и отчаянию, как в дверь позвонили. Я со всех ног бросилась открывать, лелея в душе надежду, что увижу любимого на пороге, он заключит меня в объятия и разрешит все сомнения.
На пороге стояли Сашок и Лерка. Если бы не Сашок, вряд ли бы я узнала Лерку, парик и грим вновь сотворили чудеса, и ростом она вроде бы стала выше.
– Где ты была? – рявкнула я в досаде.
– Ну, счастье мое, не могу же я все время взаперти сидеть, есть дела, которые требуют моего пристального внимания. Гости отбыли?
– А ты откуда про гостей знаешь? – насторожилась я.
– А что знать, если тачка Громова под окнами стояла? Пришлось нам с Сашком в машине мучиться.
– У нас пробки сгорели, – чуть не плача, сообщила я.
– Сашок починит. – Лерка посмотрела на меня и спросила: – Чего случилось-то?
Я схватила ее за руку и увлекла в гостиную, подальше от Сашуни, который занялся пробками.
– Они явились вчера, напились и… – Я заревела, а Лерка перепугалась.
– Ты меня до инфаркта доведешь, чего «и»? – Пришлось ей все рассказать. – Кайф-то словила? – проявила она интерес. Мне сразу же захотелось придушить ее.
– Я даже не знаю, кто это, – пожаловалась я.
– Самый простой способ узнать: трахнуться со всеми четверыми. Я имею в виду по очереди, – торопливо добавила она, наблюдая за тем, как перекосило мою физиономию.
– Вон из моей квартиры, – ткнула я пальцем куда-то в окно.
– Ага, значит, мужик произвел впечатление. Это хорошо.
– Чего хорошего? Я думаю, это Димка. Он жениться обещал.
– А чего, женится, конечно. В четвертый раз – не в первый. Только до свадьбы не тяни, а то выйдешь замуж, а это и не он вовсе. Полный облом.
– Вдруг это твой Гришка? – съязвила я. – Что тогда делать?
– Беда. Как же мы разделим это сокровище? Мне в роли твоего возлюбленного больше симпатичен Марат.
– Еще чего…
– Он бы нам очень пригодился. И парень видный. Как приехал, все с девками отрывался, а последнюю неделю постится. С чего бы это?
– Зачем тебе Марат? – насторожилась я.
– Мне все они без надобности, кроме мужа, разумеется. Наверное, я его прощу, если это он тебя трахнул. Чего уж там, и раньше шлялся.
– Я тебя про Марата спрашиваю. Между прочим, деньги, что из казино свистнули, принадлежат ему.
– Откуда ты знаешь?
– Гришка сказал.
– Язык как помело. Аня, – сказала она ласково, – ты всеми этими делами голову себе не забивай. У тебя какая задача: узнать, кто тебя ночью осчастливил. А все остальное предоставь мне.
– Я хочу понять, чего ты добиваешься.
– Чтобы ты нашла свое счастье. Честно. И для этого даже своим готова пожертвовать. Если это Гришка, так и быть, забирай.
– Сумасшедший дом, – пробормотала я и пошла на кухню пить чай.
Весь день я провалялась в постели, изводя себя печальными мыслями. После всего, что было, просто взять и уйти. Вот мерзавец.
– Аня, – крикнула Лерка, – может, он чего на память оставил? Или у тебя что-то взял? Я книжку читала, там одна девица тоже втихаря с парнем трахнулась, без света то есть, и, конечно, забеременела. А он до той поры ее почему-то не жаловал, почему, там не написано. Ну вот она исхитрилась и забралась к нему в постель, а когда ребеночек в положенное время родился, явилась пред светлы очи любимого и говорит – так, мол, и так, ребенок твой. Он ее послать собрался, а она ему под нос перстень, который в ту ночь с его руки стянула, да так ловко, что этот дурак даже не заметил. Небось пьян был в стельку. Ну, тот сосчитал на пальцах, когда утехам предавался, перстень признал и женился. Вот я думаю, если б ребеночек
