– Надо навестить мальчика Вову, большого любителя кататься на мотоцикле.
– И что?
– Узнать, куда эти ребятишки дели наш труп.
– О господи, – пролепетала я и даже зажмурилась. Мысль о трупе каждый раз повергала мою душу в смятение. – Может, лучше в милицию? – пробормотала я.
– Нет. Поедем купаться.
– Что? – Я ушам своим не поверила.
– Видишь ли, – добродушно пояснил Мишка, устраиваясь за рулем. – В квартире нам особо много времени проводить не стоит, пока мы не разобрались с нашим трупом. Если он лежит где-то бесхозный, велика вероятность увидеть ментов на нашем пороге. А я честно тебе скажу: у меня на них с некоторых пор аллергия.
– Ладно, поехали купаться, – кивнула я.
– Ага. Только сначала заскочим еще к одному человечку.
Спрашивать, что за человечек, я не стала, лишь вздохнула. Мы долго ехали, плутали среди новостроек, и я вроде бы даже задремала от духоты и унылого вида за окном. Вдруг Мишка громко заявил:
– На ловца и зверь бежит. – И стал тормозить, я завертела головой и в нескольких метрах от машины увидела длинного худого парня, нечесаного и небритого по меньшей мере неделю. Он был в каком-то нелепом балахоне и джинсах ядовито-зеленого цвета. Дождавшись, когда парень подойдет поближе, Мишка вышел из машины и громко позвал: – Тимоха…
Парень повернул голову, увидел Мишку и очень сноровисто рванул в сторону ближайшего двора. Время от времени он оборачивался, петлял, как заяц, словно надеялся замести следы. Мишка бросился за ним, и вскоре оба исчезли за углом. Я зачем-то тоже выскочила из машины, но, взглянув на «девятку», вспомнила, что один раз ее уже угнали, и на всякий случай села на свое место.
Не прошло и пяти минут, как показался Мишка в обнимку с удиравшим от него парнем. Тот выглядел немного скучным, зато Мишка веселился за двоих. Он распахнул дверь, и оба устроились на заднем сиденье.
– Хорошо бегает, – сказал мне Мишка, кивнув на парня.
– Я это… не узнал тебя, – вздохнул тот.
– Конечно.
– Деньги верну… попозже. Дней через пять.
– Отлично. А пока деньги не вернул, скажи мне вот что: одного парня, зовут его Славка, очень сильно хочет видеть Вага. Я хотел бы знать, что за тип этот Славка. Если их несколько, тоже неплохо – сгодятся все Славки. Понял?
– Понял, – кивнул нечесаный и почему-то уставился на меня. – А тебе он зачем?
– У меня к нему дело. Большое. А у тебя что, деньги появились, раз ты вопросы задавать начал?
– Я к тому, что… – Тут он вдруг разозлился и мотнул головой. – Давай выйдем, чего нам в машине сидеть?
– А ты опять не надумаешь бегать? – усомнился Мишка.
– Нет. Отойдем в сторонку. Душно.
Они отошли в сторону и минут десять мирно беседовали, причем парень время от времени косился в мою сторону, и каждый раз не по-доброму.
Наконец они закончили беседу и вполне дружески простились. Мишка вернулся в машину.
– Что он тебе сказал? – нетерпеливо спросила я.
– Славка Лосев, или просто Лось, твой любовник. Оттого-то Тимоха малость и застеснялся.
– Что ты городишь? – возмутилась я.
– Это я к тому, что ты здорово на свою сестрицу похожа. Значит, так. Славка этот сильно задолжал одному сердитому парню. Тот его упорно ищет, но пока не может найти.
– А где этот Славка работает? Может, мне стоит с ним встретиться, сказать, что я Катькина сестра, приехала и вот теперь ищу ее…
Мишка с сожалением посмотрел на меня.
– Ты, матрешка, меня просто поражаешь. Я ж говорю, его ищут, какая к черту работа?
– Не зови меня матрешкой, – разозлилась я, не столько на дурацкое слово, сколько на то, что Мишка прав: конечно, если б Славка ходил на работу, так уж верно его бы этот самый Вага давно нашел. – Еще раз назовешь – получишь в ухо.
– Больше не буду, – послушно кивнул Мишка. – Так вот, ма… извини, какая картина вырисовывается: есть Катька, есть Лось, который должен три штуки, и оба испарились.
– И что?
– Помнишь, что сказал мой дорогой друг и великий бильярдист Толя Шмыга: Палыч давал деньги под проценты. Если Лось занимал у Ваги, очень вероятно, что занял и у Юрки, оттого и кокнул его, а сам подался в бега.
– А зачем Катьке с ним бежать, раз у него нет денег?
– Тоже верно, – загрустил Мишка. – Но кокнуть Юрика он вполне мог. Эх, если бы не наш бесхозный
