– Должно пройти не меньше трех, но и тогда менты не особо зашевелятся, а зная Катькины привычки… Из головы у меня бесхозный труп не идет. Ну скажи на милость, кому он мог понадобиться? Хотя, может, я напрасно голову ломаю и все очень просто: убийца следил за нами, сообразив, что повесить на нас убийство не удастся, он просто спрятал труп: нет трупа, нет следствия. А ведь в самом деле…
– Но после убийства сторожа в клубе исчезновением Юрия Павловича наверняка заинтересовались…
– Стоит еще раз заехать в клуб.
– У нас остался Илья, – кашлянув, напомнила я. – Мокрые ботинки, подозрительная встреча. Они ссорились с Юрием Павловичем в тот вечер, я сама слышала. Если они с Катькой знакомы, он мог иметь ключи от квартиры и ему ничего не стоило взять твой пистолет. Вот если бы узнать, где он находился в то утро, когда убили сторожа.
– Попробуем, – пожал Мишка плечами. – Хотя версия так себе: коли они с Катькой заодно, большое свинство оставлять труп в ее квартире.
– Да уж, – пришлось согласиться мне. И тут меня в очередной раз озарило: – А что, если Юрия Павловича убили, потому что задушили Лося?
– Здорово, – восхитился Мишка. – Еще какие-нибудь свежие идеи?
– А что? – обиделась я. – Допустим, кто-то решил покончить с Лосевым, и Катька к этому причастна. А Юрий Павлович узнал об этом и задумал вывести их на чистую воду. Неведомому убийце ничего не осталось, как и от него избавиться, причем выбирать время и место он не мог, воспользовался тем, что Юрий Павлович лежал без сознания и я рядом с ним тоже, ну и…
– Если ты еще сможешь придумать, для чего это кому-то понадобилось: убивать Лося, а твоей сестрице ему помогать? Дорогостоящее алиби, ведь она тебе Париж обещала, а с Лося на днях и так бы шкуру сняли…
– Может, это как-то связано с Ильей? Вдруг Лось его шантажировал и тот решил от него избавиться?
– Приехали, – заявил Мишка, тормозя машину, я огляделась и обнаружила себя в нескольких кварталах от дома, где жил Лось.
– Миша, может, не стоит к нему вторгаться? – заволновалась я. Мысли о соседе-долгожителе всерьез меня тревожили.
– Оставайся здесь, – пожал он плечами.
– Что ты там надеешься найти? – разозлилась я, но Мишка, не обращая на меня внимания, уже покинул машину, и я выскочила следом. – А если нарвемся на милицию? Тогда нам точно не отвертеться.
– Ты б не каркала.
Мишка зашагал вдоль улицы, я догнала его и взяла под ручку, надеясь, что таким образом мы сойдем за влюбленных, а не за квартирных грабителей. Впрочем, на влюбленного Мишка совсем не похож.
Чем ближе мы подходили к дому, тем меньше мне хотелось в него вторгаться, но отпустить Шальнова одного я тоже не могла.
– Ты чего так в меня вцепилась? – удивился он. – Боишься, что ли?
– Еще бы мне не бояться. Ты, может быть, к тюрьме привыкнуть успел, а я о ней даже думать не могу, мурашки бегут по коже.
– В каком месте?
– Что?
– Твои мурашки бегают? Покажи, а?
– Шальнов, ты дурак.
– Это я уже слышал. Будешь меня оскорблять, получишь по носу.
В этот момент мы свернули в переулок, и Мишка сделал мне знак молчать, очень не вовремя, сказать по правде, мне было, что ответить. Занятая этой перепалкой, я не сразу сообразила, куда мы двигаемся, а вот теперь, оглядевшись, поняла, что находимся мы в узком переулке между двух заборов, а прямо перед нами третий, а за ним нужный дом. В нескольких шагах калитка, запертая на щеколду.
– Открыть сможешь? – спросил Шальнов, я протиснула руку в щель между досками и без труда ее открыла.
Мы вошли в сад и по тропинке направились к дому, соседа нигде не было видно, это меня очень порадовало и одновременно насторожило: старичку ничего не стоило наблюдать за нами в бинокль, например, из чердачного окна. Такие, как он, вполне на это способны. Мишка быстро поднялся на крыльцо, начал возиться с замком и тут же, чертыхаясь, распахнул дверь. Его умение меня огорчило: конечно, не то, что мы попали в дом с такой легкостью, а то, что приличному человеку подобные навыки вовсе ни к чему.
– Где ты этому научился? – прошептала я, поднявшись на крыльцо и входя в маленькую прихожую вслед за Мишкой.
– Двери открывать? – хмыкнул он. – Так она была не заперта.
Не успела я толком понять, что это значит, как мы вошли в комнату. Квартира была небольшой, из коридора дверь на кухню, прямо – в комнату, разделенную на две части дощатой перегородкой, оклеенной обоями. Большая часть была гостиной, а меньшая с одним окном – спальней. Там стоял старенький гарнитур, ящик одной из тумбочек был закрыт неплотно. Пока Мишка осматривал гостиную, я прошла к этой самой тумбочке и выдвинула ящик. Внутри лежали какие-то бумаги, аккуратно сложенные в папку. Вместе с этой папкой я вернулась к Мишке.
– Посмотри, это было в тумбочке.
