Он извлек бумаги, взглянул на них и зло засмеялся.
– Нет, это уж слишком.
– Что такое? – испугалась я.
– Идем отсюда. Боюсь, нас здесь ждали.
Не помню, как мы покинули дом. Мишкины слова возымели на меня такое действие, что я пребывала в полуобморочном состоянии. Только вновь оказавшись в машине, я понемногу пришла в себя, но и тогда каждую секунду ожидала грозного окрика, а дальше дело известное: щелкнут наручники, и вот она – тюрьма…
– Что это было? – смогла спросить я минут через десять. К этому моменту мы уже выехали на проспект.
– Расписки. Лось был должен Палычу кучу денег.
– Значит, все-таки он его убил?
– Кто? – повернулся ко мне Мишка со следами душевной муки на лице.
– Лось…
– Как он мог его убить, ведь говорили уже…
– Тогда я ничего не понимаю.
– А что тут понимать? Кто-то очень нагло подставляет Лося: в клубе и в доме Палыча искали расписки. Свои расписки убийца прихватил, а вот эти подсунул Лосю, чтобы запутать все еще больше.
– А если это мы напутали и во вторник Лось еще был жив, убил Юрия Павловича, а уж потом…
– С этим менты разберутся, можешь не беспокоиться. Не знаю, кого убийца собирался обвести вокруг пальца, но с ментами этот номер не пройдет. Пожалуй, стоит получше присмотреться к твоему Илье.
– В клуб поедем?
– Обязательно.
– Тогда мне необходимо переодеться.
Мы приехали домой, я поднялась в спальню, надела очередной Катькин костюм и минут пятнадцать вертелась перед зеркалом. Заглянув в гостиную, я обнаружила Шальнова в кресле перед телевизором с бутылкой пива в руках, в полосатом халате и босиком.
– Ты почему не оделся? – в некоторой растерянности спросила я.
– Соблазнять этого Дружинина без меня тебе будет гораздо удобнее.
– Я вовсе не собираюсь его соблазнять.
– Да? По тебе не скажешь. – Он выразительно оглядел меня с ног до головы и отвернулся.
– По-твоему, я должна идти в клуб в джинсах и футболке?
– А физиономию-то намалевала, вылитая Катька.
– Именно ее в настоящий момент я и готовлюсь изображать. Ты ведь этого хотел?
– Чего я хотел, о том я уже сказал, но ты моим мольбам не вняла.
– Шальнов, – начала я, а закончили мы вместе: – Ты свинья. Мы едем в клуб или нет?
– Ты едешь. Поговори с Дружининым о том о сем, намекни, что догадываешься, куда мог деться Палыч…
– А если он решит, что я все знаю…
– Так это хорошо.
– В самом деле? А если он сочтет необходимым избавиться от меня?
– Будь бдительна.
– Я надеялась, ты будешь рядом. Или хотя бы отвезешь меня в клуб.
– Вызови такси. – Он уставился в телевизор, а я, презрительно фыркнув, направилась к телефону.
Конечно, Мишкино поведение никуда не годилось. Благоразумнее всего было послать этого типа подальше и остаться дома, пусть он свои догадки проверяет сам. Но я так разозлилась, что благоразумием и не пахло, поэтому, вызвав такси и громко хлопнув входной дверью, я оказалась на улице, мысленно костя Шальнова на чем свет стоит. Такси не замедлило появиться, я с последней надеждой взглянула на окна гостиной и вздохнула, потому что надежды не оправдались.
Всю дорогу до клуба я жаловалась на судьбу и сочувствовала себе, может, поэтому дорога показалась мне слишком короткой. Швейцар у дверей выглядел каким-то пришибленным, но, увидев меня, взбодрился. Распахнул дверь, пропуская меня, и шмыгнул следом. Я было подумала, что он вновь затеял какую-нибудь пакость, и пообещала себе непременно заехать ему в ухо, но о пакостях он в тот вечер не помышлял.
– Катрин, – зашептал он трагически, торопливо оглядываясь в пустом холле. – Чего хоть делается-то?
– Где? – испугалась я.
– В клубе, само собой. Куда Палыч исчез? Неужто порешили…
– А что, труп нашли? – Колени у меня вроде бы подкосились.
