Понемногу я успокоилась и тут услышала, что Шальнов покинул свою спальню и начал спускаться по лестнице, что-то насвистывая. Я метнулась к двери, приоткрыла ее и в самом деле увидела Мишку: в темном костюме, при галстуке и в белой рубашке с запонками, именно эти самые запонки и бросились мне в глаза в первое мгновение, потому что Мишкина рука, когда он спускался, была на перилах.
– Эй, – позвала я, Мишка повернулся, и тогда я увидела галстук, ну и его противную физиономию, конечно. – Ты куда собрался? – спросила я.
– В одно место.
– А меня почему не берешь?
– А ты там без надобности.
– Почему это?
– Потому… И отвяжись.
– Но я же должна знать, куда ты собрался. Мы же вместе расследуем…
– Я сейчас ничего не расследую. Я к бабе еду.
– К какой? – не поняла я.
– Тебе-то что? – Тут до меня наконец дошло, что он имел в виду, и в животе как-то похолодело, а потом и вовсе сделалось нехорошо. Так бывает, когда съешь чего-нибудь не то.
– Какая баба, Миша? – пробормотала я. – У нас же труп бесхозный и Илья… Как ты можешь в такое время…
– Очень даже могу, – съязвил он, глядя на меня весьма сердито. – Мне впору лезть на стенку… Только это не поможет, я уже пробовал. Так что срочно надо что-то делать, я имею в виду, чуткую женскую душу, которая все поймет и полюбит меня.
– А я как же? – обняв себя руками и дрожа всем телом, пролепетала я.
– А ты у нас стойкий оловянный солдатик. Может, ты до сих пор в куклы играешь? Хотя с виду довольно большая девочка.
– Ты хочешь оставить меня одну? В такое время? Ты же десять минут назад говорил, что Илья может нас укокошить, то есть попытаться укокошить.
– Возьми в постель телефон, если что, звони в милицию. Они спасут.
– Понятно, – кусая губы, сказала я. – Я так и знала, что на тебя не следует полагаться, ты… ты негодяй, Шальнов, и к женщинам у тебя отвратительное отношение. Ты даже не понимаешь… – Шальнов прислонился к перилам и смотрел на меня с интересом, а я все-таки заревела. – Убирайся отсюда, и если меня убьют, я буду очень рада, ищи трупы в одиночку и вообще… идиот, вот ты кто. – Я влетела в спальню, рухнула на постель и долго рыдала, что не мешало мне чутко прислушиваться: входная дверь не хлопнула. Я вытерла слезы и пошла умываться.
В Мишкиной спальне горел свет. Очень хотелось заглянуть туда, дабы убедиться в том, что никуда он не ушел, но гордость пересилила. Я приблизилась к двери, пытаясь различить хоть какие-то звуки. Вроде бы кровать скрипнула… шаги… точно. На цыпочках я вернулась к себе, юркнула в постель и даже вознесла благодарственную молитву богу, она вышла длинной и немного нескладной. Главным для меня было то, что совесть, пусть небольшая, у Шальнова есть, значит, человек он не совсем пропащий… Улыбаясь этим мыслям, я очень быстро уснула, но сон мой был недолгим. Меня разбудила машина, где-то рядом хлопнула дверца автомобиля, полежав немного в темноте, я все-таки подошла к окну и выглянула: никакой машины не было видно. Приснилось мне, что ли? И тут я услышала шаги. Кто-то осторожно крался по лестнице. Я замерла возле окна, в ужасе таращась на дверь. В щели возле пола мелькнул свет, довольно слабый, будто включили фонарик.
– Мишка, – заорала я. Свет исчез, звук шагов тоже, зато хлопнула дверь Мишкиной спальни, и сам он через несколько секунд появился у меня с вытаращенными спросонья глазами и с пистолетом в руках. – Он где-то там, – завопила я, кидаясь ему навстречу.
– Кто?
– Откуда мне знать? Я видела свет, а еще слышала шаги.
Мишка щелкнул выключателем, взял меня за руку, и мы осторожно покинули спальню, а потом прочесали весь дом сверху донизу. Никакого намека на вторжение.
– А ты ничего не выдумываешь? – подозрительно косясь на меня, спросил Шальнов.
– Нет, – затрясла я головой и покраснела. Я готова была зареветь от досады, уж лучше бы вправду кто-то в дом ворвался, чем вот так…
– Привиделось, – перевел дух Шальнов, и мы поднялись по лестнице, возле спальни притормозили. – Пойдем ко мне, – вздохнул Мишка. – Ведь все равно будешь всю ночь зубами клацать, сама не уснешь и мне не дашь.
– Ты меня нарочно пугал, – озарило меня, но он презрительно ответил:
– Ой, очень мне надо. Я, между прочим, никому не навязываюсь. Я просто о тебе беспокоюсь, завтра трудный день, надо быть в форме.
– Я больше кричать не буду, – заверила я. – Спокойной ночи. Извини, что разбудила.
Он схватил меня за руку, а я сказала торопливо:
– Миша, я так не умею…
– Как? – удивился он.
– Ну… я… у меня ничего не получится. Просто… мы разные люди. Для тебя это не имеет значения, а для меня очень даже имеет и…
– Я тебе не нравлюсь… – закончил он.
